Круги на воде - Сьюзен Виггз

– Боже мой, встань, – лицо мужчины вспыхнуло от досады, он потянул ее вверх за рукав. – Я не люблю, когда меня молят о чем-то.

Облегченно вздохнув, Юлиана поднялась на ноги. Боковым зрением она заметила, что от ворот дворца движется процессия, но не смогла отвести глаз от мужчины, поймавшего ее. Он был одет как благородный господин, и вид у него был такой мужественный, что она вспыхнула. Укороченный камзол, белоснежная рубашка с широченными рукавами. Панталоны из красивой ткани туго обтягивали его длинные ноги. Весь костюм был расшит серебряным галуном.

Своей большой рукой он осторожно приподнял девушке подбородок, заставив взглянуть на себя.

– И что мне с тобой делать, – в голосе прозвучали неприятные нотки.

Щеки девушки загорелись еще сильнее, теперь она рассматривала лицо незнакомца: гладко выбрит, что всегда поражало ее, так как русские и цыгане носили длинные бороды, густые волосы пшеничного цвета. Во всем его облике чувствовалась сила и властность.

Страх сдавил грудь Юлианы. Глаза пленившего ее мужчины вызывали чувство тревоги. Они были необычны: бледно-голубого цвета и холодные, как лунный камень. Девушка пыталась заглянуть через них в душу незнакомца и была поражена тем, что увидела. В его глазах светилось удовольствие: он испытывал наслаждение, преследуя ее, и мысль о том, что она может оказаться во власти шерифа, уже не казалась ей такой страшной. Опаснее было остаться с этим грозным лордом.

Но инстинктивно Юлиана чувствовала, что не должна показывать свой страх. Она вздернула подбородок.

– Вы получили назад свою лошадь, это непокорное животное. Почему бы вам не отпустить меня?

Мужчина сжал губы. Возможно, это одна из его сардонических улыбок, решила Юлиана.

– Непокорное? – Задумавшись, он дал лошади что-то, достав это из кошелька, висевшего на его украшенном орнаментом поясе. – Вовсе нет, только слишком жадное. Каприя приучена прибегать на свист и получать за это кусочек марципана.

Юлиана непроизвольно повторила незнакомое слово.

– Миндаль с сахаром, – с готовностью объяснил мужчина и протянул ей лакомство. – Хочешь попробовать?

Юлиана отвернулась, отказываясь. Лошадь слизнула с ладони мужчины кусочек марципана.

– Где ты научилась так ездить верхом? – спросил он Юлиану.

Юлиана молчала, не зная, что придумать в ответ. Если она скажет, что цыгане научили ее верховой езде, это может навредить табору, ведь знатные господа не любили цыган. Но, неожиданно для себя, она вдруг сказала правду.

– Меня учили этому в доме моего отца. В Новгороде, в русском княжестве севернее Москвы.

Мужчина приподнял светлую бровь.

– Воровка лошадей, к тому же не в своем уме. Как давно ты сбежала из сумасшедшего дома?

– Нахал и препротивный тип к тому же, – выпалила девушка в ответ.

– Лорд Уимберлей! – мужчина в костюме придворного выехал на дорогу. – Вам удалось поймать воровку?

– Кажется, да, сэр Боудли.

– Ловко сделано, лорд, вы развлекли Его Величество. Но, полагаю, ему не понравится, что он проиграл пари.

– Вот ваша пленница, сэр Боудли, – ответил Уимберлей с насмешливым поклоном и затем посмотрел на Юлиану. – Вы в руках дворцовой стражи.

Сэр Боудли удивленно свел брови.

– Совсем юная девушка? Кажется, цыганка.

Быстрыми резкими движениями он связал ей руки грубой веревкой, вернув вожжи Уимберлею.

На поясе, перехватившем толстый живот этого любителя эля, висели все необходимые приспособления для укрощения пойманных воров: черная плетка, ручные кандалы, путы.

Взгляд Уимберлея остановился на атрибутах жестокости. Глаза его помрачнели, он опустил их, плечи ссутулились.

– Пожалуй, мне пора в путь.

В приступе отчаяния и страха Юлиана окликнула его:

– Неужели все лорды такие трусливые, как вы, сэр?

Спина его напряглась, он быстро обернулся, словно опасаясь укуса насекомого.

– Ты обращаешься ко мне?

– Кроме вас, здесь сейчас нет ни одного трусливого лорда.

Брови его поползли вверх.

– Итак, ты считаешь меня трусом, не так ли?

С опаской Юлиана подняла связанные руки.

– Вы обвинили меня в том, что я украла вашу лошадь, и все же вы боитесь остаться, чтобы посмотреть, как меня накажут. Как наказывают за подобные преступления? Меня повесят? Или, возможно, всего лишь вырвут ноздри, или отрежут ухо, или руку, поскольку мне не удалось украсть лошадь. У настоящего мужчины должно хватить выдержки, чтобы увидеть все это.

Его сильные челюсти напряглись. Он обратился к официальному лицу.

– У девушки будет возможность предстать перед обвинителем в суде?

Юлиана затаила дыхание. Закон всегда против цыган. Ласло вбил эту истину ей в голову. Да, она прожила в таборе пять лет, но ведь она не была цыганкой. У нее благородное происхождение. Ее родственники – великие князья. Она докажет суду свое истинное происхождение, а этот наглый Уимберлей будет на коленях просить у нее прощения.

Громкий звук трубы прервал мысли Юлианы. Из ворот дворца выехала группа всадников – знатных вельмож. Одежда их была еще более роскошной, чем у лорда Уимберлейского. Вельможи окружили их, юноши приподнимались в стременах, чтобы лучше все видеть.

Сэр Боудли перегнулся так низко, что на него было больно смотреть. Даже Уимберлей склонил голову. Юлиана молча рассматривала всех. Она безошибочно определила среди них короля Англии.

Он сидел на чалом скакуне. Седло было огромным, несомненно, специально сконструированным под его большой вес. Английский король был таким же величественным, как великий князь Василий. Как и русские бояре, английский король носил бороду. Вся его одежда, сшитая из золоченой и серебряной парчи, сверкала, мантия была отделана черным мехом из африканской виверры.

– Лорд Уимберлейский, – голос короля был холоден и полон ненависти, – кажется, ты выиграл пари. Я думал, что ты навсегда потерял свою кобылу.

– Пари?

Юлиану охватил приступ гнева. Вопрос касался ее жизни, а король и лорд Уимберлей, оказывается, заключили пари.

– Расскажи, лорд, – сказал король, – что за трюк ты придумал?

– Это не трюк, сир. Я приучил свою лошадь возвращаться на мой свист, под каким бы седоком она ни была. Каприя не только быстронога, но и покорна.

– Какое удивительное животное, – воскликнул один из придворных, прижимая бархатную шляпу к груди.

– Да, это так, Френсис, – заметил Генрих. – Но это не повод для волнений.

Взгляд короля обратился к Юлиане. Его небольшие темные глазки были непроницаемы. Тонкие губы, окруженные рыжей, седеющей бородкой, сжались, затем рот его искривился в усмешке.