Фараон - Кристиан Жак

– Не беспокойся, мы еще зададим им жару! Думают, мы слюнтяи, которые носу из дома не высунут? Докажем, что это не так. Раз того хочет царь, наш могучий бык, устроим врагу приятный сюрприз!

После речей Джехути остальным военачальникам зазорно было возражать, хотя эта авантюра с походом попахивала безрассудством и многих пугала. Они бы предпочли осторожность. Потеря крепости – это ведь еще не конец света! Что, если торжествующие палестинцы на этом малом успехе и остановятся? Чем подливать масла в огонь, лучше бы вступить в переговоры…

Старейший из присутствующих командиров нарушил обманчивое согласие:

– Конфликтовать – не лучшее решение. Почему бы царю не испробовать дипломатию?

– Противник уничтожил нашу крепость вместе с гарнизоном. Тебе этого мало?

– Если хочешь сберечь мир, о единичном происшествии можно и забыть.

– По-твоему, бойню, которую они устроили, можно назвать происшествием?

– Согласен, факт прискорбный, но…

У старейшины перехватило дыхание – это Джехути с размаху ударил его кулаком в живот.

– Хватит болтать! В стране – война. За дело!

В Фивы стали прибывать рекруты из разных провинций, начались армейские маневры, и горожане понемногу успокоились. Тутмос, оказывается, не слабак, и, если верить прокатившимся по столице слухам, думает покарать сначала бунтовщиков-палестинцев, а потом и захватить оплот заговорщиков, замысливших завоевать Египет, – крепость Мегиддо.

Между Маху и Тьянуни – ни дружелюбия, ни доверия, каждый занят своим делом. Под их совместным руководством писцы регистрируют новобранцев, ставят на довольствие, одевают, отправляют учиться стрельбе из лука, обращению с копьем и кинжалом, кулачному бою и бегу. Маху требует жесткой дисциплины: вечером, перед ужином – военный парад, и в хорошем темпе, под барабаны и пение труб. Со своей стороны Тьянуни следит, чтобы и второй важный принцип соблюдался: каждый солдат должен знать, что от него требуется в бою. Потому что без этого не выжить…

* * *

В присутствии Минмеса и Маху я принимаю Тьянуни, который явился с длинным докладом.

– В Сирии у нас есть шпионы, но они с каждым днем рискуют все больше. Правитель Кадеша набирает сторонников, проще говоря – скупает их за золото, полученное от Митанни. Армию они рассчитывают собрать немалую. Мой соглядатай уверен, что противник устроил нам ловушку. Под Мегиддо наши войска разгромят, фараона убьют и прямым путем пойдут на Египет.

– Твое мнение?

– Меня это беспокоит. Сильно беспокоит. Но иного пути, кроме как взять эту проклятую цитадель, я не вижу.

– Ты будешь нашим военным летописцем. Записывай все события. И мы преподнесем богам рассказ о наших победах!

Глава тайной службы уходит.

– Я разделяю его тревоги, – признается Маху. – Может, зададим палестинцам хорошую трепку и хватит? У стен Мегиддо нас и правда может ждать гибель.

– Если получится навести порядок в землях Палестины, то лишь на время. А союз враждебных нам племен карательной вылазкой не напугаешь. Наши военачальники готовы сражаться?

– Сборище нытиков! Но и среди них мне нашелся помощник – Джехути. Он покажет пример остальным.

– Только вам с Минмесом, и никому больше, я могу это рассказать: ночью у меня было видéние – что нас ждет на войне. Продлится она долго, очень долго. И, с божественной помощью, мы не остановимся ни в Палестине, ни в Сирии.

– То есть ты хочешь… напасть на Митанни? – спрашивает Минмес.

– Насколько я помню, первый из Тутмосов дошел до берегов Евфрата и установил там стелу, дабы враг запомнил и отказался от дальнейших притязаний. И мне предстоит подтвердить слово основателя моего рода.

Оба друга детства знают, что дальнейшие возражения бесполезны.

– К новолунию наши войска будут готовы выступить в Мемфис, – сообщает Маху. – Но мне еще многое нужно решить.

Командир царской гвардии размашистым шагом покидает дворец.

– Ты ошарашил беднягу, – говорит Минмес. – Маху, как и все мы, думал, что у нас одна цель и, захватив Мегиддо, мы сразу же повернем домой. Твой план… он…

– Безрассудный?

Минмес нервно сглатывает:

– Думаю, что так.

– Прошу, всегда говори, что думаешь. В противном случае нашей дружбе конец. «Безрассудный»… Мне кажется, это подходящий эпитет. Пойми, Минмес, этот путь мне диктует сердце. Ты созвал бригадиров, чьи рабочие трудятся в Месте Истины?

– Да, они ждут нас у входа в Долину Царей[22].

* * *

Безводная местность… Второе название Долины Царей, притаившейся в скалистом ущелье и беспощадно палимой солнцем, – Великие Луга, ибо именно тут находятся врата райских садов, где поселяются навеки, за гранью смерти, «оправданные на суде Осириса». Здесь, по повелению первого из Тутмосов, суждено упокоиться всем фиванским фараонам.

Прежде чем выступить в поход, цель которого – спасти Египет от гибельного нашествия, мне предстоит выбрать место для собственной могилы, этого «горнила воскрешения», и снабдить строителей подробным планом работ.

Я исходил долину вдоль и поперек – в одиночестве, много часов подряд, наслаждаясь тишиной этого места, находящегося за гранью времени и тлена. И мой выбор, который я сделал, еще будучи подростком, хотя попыток было множество, остается прежним…

Я веду немногочисленную бригаду мастеров в южный конец долины. Останавливаюсь возле скалистого склона и указываю на расселину.

– Ваше величество, так высоко? – удивляется каменотес. – Очень высоко![23]

– Выбьете в этой скале проход и мою вечную обитель.

Минмес передает мне план, который я начертил собственноручно. Длинный коридор, лестница, ритуальная шахта, сопряженная с океаном энергии, затем поворот под прямым углом – и попадаем в вестибюль с двумя колоннами, ориентированный с юга на север, откуда последний лестничный пролет ведет в погребальную камеру, тоже с парой колонн, в форме овала, который обычно обрамляет имя фараона[24].