Шепот за окном - Алекс Норт

Нашего дома.

Наконец мы приехали.

Я зарулил на подъездную дорожку. Дом по-прежнему выглядел так же, конечно, но казалось, что здание смотрит на мир несколько по-иному. Когда я увидел его в первый раз, оно казалось неприступным и угрожающим – почти опасным, – а во второй я подумал, что у него есть характер. Теперь, всего лишь на секунду, странное расположение окон напомнило мне избитое лицо, с одним глазом, вытаращенным над сильно распухшей щекой, с проломленным и перекосившимся черепом. Я тряхнул головой, и этот образ исчез. Но жутковатое чувство осталось.

– Ну ладно, пошли, – негромко произнес я.

Когда мы выбрались из машины, день был тих и спокоен. Ни ветерка в теплом воздухе – мы оказались словно в капсуле, наполненной тишиной. Но мир тихо гудел, когда мы подходили к дому, и мне показалось, будто его окна наблюдают за нами – или же кто-то, кого просто не видно за стеклом. Повернув ключ в замке, я открыл дверь, и наружу вырвался застоявшийся воздух. Секунду он пах так, словно дом был наглухо заперт гораздо дольше, чем на самом деле; возможно даже, что-то было забыто на солнце, – но через миг в ноздрях остался лишь аромат хлорки от моющих средств.

Мы с Джейком прошли по дому, открывая двери и встроенные шкафы, включая и выключая свет, раздергивая и задергивая шторы. Наши шаги эхом отдавались внутри – не считая их, тишина была теперь полной. Но, пока мы пробирались по комнатам, меня не оставляло чувство, что мы не одни. Что здесь есть кто-то еще, скрывающийся из виду, и что если я повернусь в нужный момент, то увижу лицо, выглядывающее из дверного проема. Это было совершенно глупое, иррациональное чувство, но оно было. И его, похоже, не избежал и Джейк. Он был в восторге, быстро перебегая из комнаты в комнату, но я то и дело ловил слегка недоуменное выражение у него на лице, словно он ожидал найти что-то, чего здесь не было.

– Это будет моя комната, папа?

Да, здесь должна была быть его спальня, на втором этаже, приподнятая над козырьком снаружи, так что его окно было меньше остальных – тот самый глаз, смотрящий на поле поверх распухшей щеки.

– Да. – Я взъерошил ему волосы. – Нравится?

Он поднял на меня взгляд.

– И он действительно наш?

– Да, – отозвался я. – Наш.

И тут Джейк обнял меня за ноги – настолько внезапно, что я чуть не потерял равновесие. Это было так, словно я показал ему лучший подарок, который он когда-либо видел, и Джейк волновался, что вдруг не сумеет его сохранить. Я присел на корточки, и мы уже по-человечески обнялись. Облегчение, которое я испытал, было буквально осязаемым, и вдруг только это и стало важным. Мой сын счастлив оказаться здесь, и я только что сделал для него что-то хорошее, а все остальное неважно. Я уставился поверх его плеча на открытую дверь и лестничную площадку за ним. Если и казалось по-прежнему, что там, прямо за углом, что-то есть, я знал, что это всего лишь мое воображение.

Мы будем здесь в безопасности.

Мы будем счастливы.

И первую неделю так все и было. 

* * *

В тот момент я стоял, глядя на только что собранный книжный стеллаж и восхищаясь собственным мастерством. Умение работать руками никогда не было моей сильной стороной, но я знал, что Ребекка хотела бы, чтобы я это сделал, и я представил, как она сейчас прижимается ко мне сзади, прильнув щекой к моей спине, обнимая руками за грудь и улыбаясь своим мыслям. «Вот видишь? А говорил, не получится!» И хотя я едва успел распробовать вкус успеха, в последнее время даже такое было необычным для меня чувством, и оно мне нравилось.

Не считая, конечно, того, что я по-прежнему оставался один.

Я принялся заполнять полки. Ведь это тоже было одной из вещей, которую Ребекка обязательно сделала бы, и даже хотя в этот новый дом мы с Джейком въехали лишь сегодня, мне все равно хотелось этим гордиться. «Ты всегда раскидываешь книги, – сказала мне как-то Ребекка. – Это все равно что приманивать кота куском колбасы». Чтение было самым любимым ее занятием. Было так много теплых, умиротворяющих вечеров, когда мы уютно устраивались на разных концах дивана – я в меру сил писал на лэптопе, а она с головой уходила в роман за романом. За годы у нас накопились сотни книг, и теперь я принялся за работу по их распаковке, расставляя одну за другой по местам.

И тут дело дошло до моих собственных. Полки рядом с компьютерным столом были оставлены для экземпляров четырех моих романов, вместе с различными заграничными переводами. Выставлять их на всеобщее обозрение казалось некоторым бахвальством, но Ребекка гордилась мной и всегда на этом настаивала. Так что это был еще один жест в ее сторону – как и пустое пространство, которое я оставил на полках для книг, которые еще не написаны, но обязательно будут.

Я бросил опасливый взгляд на компьютер. Если не считать кратковременного включения, чтобы проверить, как работает вай-фай, за прошедшую неделю я практически ничего на нем не сделал. За год не написал ни строчки. Это тоже теперь изменится. Новая жизнь, новый…

Кр-к!

Какой-то скрип у меня над головой, звук единственного шага. Я поднял взгляд. Прямо над головой располагалась комната Джейка, но я оставил его играть в передней комнате, пока занимался сборкой стеллажа и распаковкой.

Я двинулся к двери и выглянул на лестницу. Никого на площадке не было. Вообще-то показалось, что весь дом вдруг погрузился в тишину и спокойствие, как будто здесь не было никакого движения вообще. Тишина буквально звенела в ушах.

– Джейк? – крикнул я наверх.

Молчание.

– Джейк?

– Папа?

Я чуть не подпрыгнул на месте. Его голос донесся из передней комнаты, прямо рядом со мной. Не сводя взгляда с площадки, я сделал шажок в сторону передней комнаты и заглянул внутрь. Мой сын сгорбился на полу спиной ко мне, что-то рисуя.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да. А что?

– Просто проверяю.

Я отступил назад, а потом снова несколько секунд смотрел на площадку. Там по-прежнему было тихо, но в пространстве теперь появилось странное чувство напряженности. И опять, – словно кто-то стоял, скрываясь из виду. Это было смешно, конечно же, поскольку никто не мог войти сюда без моего ведома. Дома́, бывает, скрипят. Нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к их звукам, только и всего.

Но даже если так…

Я стал подниматься наверх медленно и осторожно, тихо ступая, подняв левую руку, готовый отразить нападение того, что выскочит на меня с той стороны. Поднялся на самый верх – и, конечно, площадка оказалась пуста. Когда я ступил в комнату Джейка, там тоже никого не оказалось. Клин дневного света падал из окна, и я хорошо видел крошечные завитки пыли, висящие в воздухе, совершенно непотревоженные.

Просто скрипит старый дом…

Я более уверенно спустился вниз, чувствуя себя полным дураком, но и с бо́льшим облегчением, чем мне хотелось бы признать. В самом низу мне пришлось обойти раскиданную на двух последних ступеньках почту. Пока ее было достаточно много – обычные документы, которые неизбежно поступают с переездом в новый дом, вместе с бессчетным числом рекламных листовок заведений, работающих навынос, и прочими бумажным спамом. Но было здесь и три нормальных письма, адресованных некоему Доминику Барнетту. На всех трех имелись пометки «Лично» или «В собственные руки».