Букет из преисподней - Андрей Аркадьевич Макаров

тебе все это уничтожить, — улыбнулся в ответ Аркадов, открывая свой следственный чемодан.

— Действуй. Я займусь возможными свидетелями и осмотром местности, — продолжая с интересом изучать надписи, задумчиво почти «на автомате» произнес Строжевский.

Аркадов хорошо понимал причину повышенного внимания своего коллеги к надписи. Он и сам, уже вроде привыкший к «художествам» своих клиентов, был удивлен второй частью надписи на стене, которая утверждала: «Наша жизнь отдана комете». Но если это больше относилось к ведению врачей, то первая надпись настораживала. Внутри масштабной фашистской свастики аноним начертал: «Долой комунизм!» Перед началом обзорной и детальной фотосъемки, Аркадов попытался ответить на сразу же возникший вопрос о возможных причинах употребления одной буквы «м». Он хорошо знал, что даже грамотно сделанная съемка в определенной мере меняет перспективу и всегда старался «по живому» делать необходимые для последующей работы выводы. Имея хороший глазомер, он пытался определить величину сжатия слова в свастике, которое могло вызвать потребность анонима к сокращению буквы без изменения смысла слова. А может это невнимательность или банальная безграмотность? Вопросы, вопросы…

— Когда будем стирать надпись этого грамотея? — неожиданно сзади послышался голос Строжевского.

— Ты уже закончил? Мне еще соскоб нужно сделать, — доставая скальпель, ответил Аркадов и добавил: — Зря иронизируешь…

— Да здесь за километр все видно, — усмехнулся коллега.

Андрей прервал свою работу и повернулся к Строжевскому:

— Посмотри внимательно. Явно свастика была нарисована первой и только потом в ней аноним делает надпись. Не исключаю, что в первичный замысел она не входила. Но в любом случае размер первых двух букв задает общий рисунок всей надписи. Понял, куда клоню?

Наклонившись к надписи, Сторжевский тихо произнес:

— Ты хочешь сказать, что он не рассчитал размеры слова?

Аркадов загадочно улыбнулся и продолжил:

— Меня интересует другое — почему он не изменил размер последующих букв, видишь, первая и последняя один в один. Чуть измени — и вторая буква «м» вошла бы в нужное место! Хотя, возможно, я просто фантазирую…

— Слушай, классная логика. Нас такому не учили.

— Да ладно, простое самообразование и шальные мысли. Что у тебя?

Продолжая смотреть на надпись, Сторжевский быстро произнес:

— Ничего особенного. Это здание столовой технологического техникума. Надписи обнаружили работники рано утром. Подробности потом. Думаю, что их сделали вчера вечером, когда никого не было. Что он здесь забыл и на кого рассчитывал?.. Я закончил. Затираем — и по коням!

Глава 2

Настольная лампа широким пучком света высвечивала лист ватмана, на котором Аркадов заканчивал чертить схему места обнаружения надписей и прилегающей территории. Пока просвета он не видел. Поступающая информация говорила о значительном числе молодежи, которая могла посещать интересующий район. Студенты институтов, учащиеся техникумов, их родственники и друзья, просто случайные люди могли оказаться там. Как свободные молекулы под микроскопом — все двигалось в хаотичных направлениях. Аркадов пока не обнаруживал необходимой закономерности в этом движении и понимал, что подступать придется с дальних дистанций. Он не спеша подошел к окну и, прищурив глаза, посмотрел на вечерний город, который переливался сотнями огней. Где-то там, за крышами домов, живет, чем-то занимается, о чем-то думает и что-то планирует некто, кого Аркадов очень хотел бы найти, посмотреть в глаза и задать ему ряд непростых вопросов. Он как-то машинально постучал пальцем по оконному стеклу, повернулся и, выключив свет, вышел из кабинета.

Совещание близилось к завершению, но Аркадов продолжал ждать главного вопроса, который не мог не задать Давлетов. В данный момент розыска уже возникла версия о возможной причастности к изготовлению надписей так называемых «панков». Это непонятное на первый взгляд движение возникло как нарыв, выплеснувший массу заразных спор в неокрепшее сознание молодежи. Конечно, для многих не секрет формализованность многих воспитательных процессов, но увлечение фашистской атрибутикой некоторой частью советской молодежи было во многом неожиданно. Эта проблема нигде не афишировалась, но в ведомстве, где служил Аркадов, с ней были хорошо знакомы.

— Что у вас отрабатывается по молодежным «неформалам»? — повернувшись к Аркадову, быстро спросил Давлетов, затем добавил: — Остальные свободны и не забудьте об учебе в пятницу.

Андрей не успел ответить, как требовательный звонок дежурного прервал возникшую паузу. По ритмичному постукиванию своего руководителя ручкой по столу он понял, что новость, звучащая в трубке, ничего хорошего не предвещала и в первую очередь для него. Тем не менее, закончив выслушивать доклад, Давлетов вернулся к ранее заданному вопросу. Аркадов знал, что промежуточные результаты не особенно интересуют руководителя, и остановился на главных направлениях розыска.

— Пока в основу мы ставим версию причастности к надписи наших «панков» и возможных их приверженцев. Надеемся на оперативные возможности в этой среде.

— Почему пока? — перебил Давлетов.

Андрей сделал паузу и уверенно произнес:

— В сложившейся ситуации, когда у нас минимум информации, необходимо также включать в поисковые и проверочные мероприятия лиц из числа психически неуравновешенных молодых людей, подростков, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, отчисленных из учебных заведений…

— Начинаешь плести сеть?

— Как всегда, товарищ полковник. И вынужден по указанным причинам ячею ставить мелкую. Но вы правы, главное направление по неформалам будет выделено отдельным производством.

— Полностью согласен, однако, что будем делать с этим? — Давлетов мотнул головой в сторону висящего на стене календаря, на котором особенно ярко выделялась дата «9 мая». — Я прекрасно понимаю объемы предстоящей работы и поэтому дарю тебе два подарка. К нам прикомандирован курсант Высшей школы на практику, и он в полном твоем распоряжении. А вот второй подарок лично тебе как розыскнику… Только что сообщили об обнаружении аналогичных надписей на остановке общественного транспорта рядом со студенческим городком. Дополнительная информация для разработки облика анонима тебе сейчас будет очень кстати. Далее будем работать совместно с УВД, хотя бы на первом этапе. Поэтому постарайся использовать максимум их возможностей. Завтра в десять часов быть у них на совместном совещании. И облик, еще раз облик…

Аркадова, когда он направлялся к выходу, остановил вопрос Давлетова:

— Как обозвал дело розыска?

— «Чужой».

— Чужой, говоришь… Это верно — чужой. Неплохо, хоть этим порадовал…

В складывающейся ситуации «подарки» Давлетова были ко времени. При аналогичных проявлениях Аркадов всегда втайне надеялся на рецидив, в то же время понимая жесткую реакцию руководства на повторное преступление. Уже выйдя из кабинета, он пожалел, что не спросил ни имя курсанта, ни где он сейчас находится. Но времени было в обрез, и он быстро спустился к ожидавшей его дежурной машине.

При подъезде к месту обнаружения надписи Андрей обратил внимание на то, что ее на указанном месте не было. Легкий холодок пробежал по спине. «Этого еще не хватало!» — и Аркадов