Букет из преисподней - Андрей Аркадьевич Макаров

быстрым шагом подошел к остановке. К нему навстречу сделал несколько шагов молодой человек приятной внешности и четко, но негромко доложил:

— Здравствуйте, Андрей Петрович! Я Кравцов Игорь Владимирович, прикомандирован в ваше подразделение на практику. В настоящее время охраняю надпись. Сотрудники уголовного розыска находятся неподалеку.

«Молодец, — подумал Аркадов, — кратко и по существу». Он уже понял уловку молодого человека, но решил подыграть ему.

— А где надпись? — нарочито озабоченно спросил Андрей.

— Как положено, прикрыта. — И Кравцов с легким артистизмом, свойственным многим молодым людям, приподнял край прикрепленной поверх надписи афиши.

Аркадов быстро оценил ситуацию. Действительно, ему крупно повезло. Надпись была исполнена на фанерной стенке, что позволяло ее изъять. Чтобы не привлекать внимание немногочисленных прохожих, решили сделать это поздно вечером, согласовав вопросы с милицией.

Подходя к машине, Аркадов протянул руку:

— Давайте знакомиться, курсант Игорь Владимирович. Надолго к нам?

— На месяц. Потом диплом и, как говорят, — к постоянному месту службы.

— В курсе, что будем работать вместе?

— Да, мне уже сообщили, но скажу честно, розыск анонимных экстремистов для меня — дело темное…

— Что, двоечник, что ли? — улыбаясь, спросил Аркадов.

— Да нет. — Кравцов серьезно отреагировал на шутку. — Это направление преподносят в общих понятиях… Мне кажется, это очень интересная работа. У нас читал курс лекций известный розыскник, так он сказал, что сотрудники, проработавшие на этой линии, легко будут справляться с другими направлениями оперативки. Если я не ошибаюсь, то на Чикатило вышли ваши коллеги по его запискам у трупа.

— Верно, обучение этому ремеслу ведется отдельно, хотя некоторым вещам научить попросту невозможно, — задумчиво произнес Аркадов и, заканчивая разговор, спросил: — В каком кабинете расположились? — И добавил: — Оставьте свои и возьмите мои реквизиты. Приказывать не могу, но, если есть познавательный порыв, можете присутствовать вечером при изъятии надписи. В двадцать один час встречаемся у дежурки.

Уже поворачиваясь к выходу, Аркадов почувствовал заминку со стороны Кравцова и поинтересовался:

— Что-то еще?

Несколько смущаясь, курсант попросил:

— А можно ко мне обращаться на «ты»?

Взглянув ему в глаза и слегка улыбнувшись, Андрей тихо произнес:

— Я вас прекрасно понимаю, но у меня нет такой практики, и, самое главное, на «ты» переходят по истечении времени, обусловленного рядом служебных обстоятельств. Вы понимаете, о чем идет речь? — И он дружелюбно толкнул парня в плечо. — До вечера!

Глава 3

Раскаленные брызги масла быстро нашли свое место на газовой плите. Аркадов виновато выглянул из кухни, надеясь, что жена еще спит. Он разбил второе яйцо, и запах яичницы приятно защекотал у него в носу. Но любимое блюдо не смогло отвлечь от мыслей о прошедшем дне.

Согласно плану замена всей перегородки заняла немного времени, но работы затянулись до позднего вечера, так как по заданию Давлетова спецподразделение управления имитировало ремонтные работы не только на остановке, где была обнаружена надпись, но и на двух последующих. Аркадов был уверен, что со стороны все выглядело очень убедительно. Но вот ознакомиться с изображением он решил утром. То, что там был нанесен сложный рисунок, Андрей сразу определил даже в темноте при беглом осмотре. Там же была и надпись, исполненная латинскими буквами.

— Ты сегодня совсем рано, — в проеме двери показалось заспанное лицо жены.

— Извини, что разбудил, сегодня у меня очень насыщенный день, — перекладывая яичницу на тарелку, виновато сообщил Аркадов.

— Да ладно, а то у тебя есть ненасыщенные… — И, направляясь в ванную, через плечо бросила: — К чаю в пакете вкусное печенье.

«Думаю, до него дело не дойдет», — с благодарностью подумал Андрей, мысленно находясь уже у стоящей в кабинете фанерной доски с надписью.

Предъявив удостоверение и поприветствовав дежурного прапорщика, Аркадов на одном дыхании поднялся на свой этаж. Здание было наполнено ожидающей рабочего дня звенящей тишиной. Мягко щелкнул замок двери кабинета, и он сразу оказался в своем, особом пространстве, которое магическим образом настраивало его на рабочий ритм.

Привычным движением Аркадов взял фотоаппарат. Затем аккуратно приподнял с пола ранее вырезанный кусок фанеры. Для удобства он поставил его на стул и стал пристально всматриваться в загадочный рисунок. Неизвестный «художник» схематично, но как бы «с лета» прочертил контуры орла. Этот символ, безусловно, имел определенное сходство с теми, которые красовались на солдатских касках и других знаках отличия вермахта.

Однако в большей степени Андрея привлекла надпись под рисунком, исполненная латинскими буквами: «UNSER STUND WIRD KOMMEN»[1], обрамленная с двух сторон свастиками.

«Давлетов был прав… — мелькнула мысль. — Над таким ребусом специалистам придется круто поработать».

Оценив сложный контекст материала, Аркадов начал просчитывать пути срочного выхода на художника-мариниста, с которым сотрудничал уже несколько лет. Увы, поймать его по телефону всегда было сложно, но Андрей рассчитывал на отработанные запасные варианты.

Он тщательно подготовился к детальной съемке рисунка, но его работа неожиданно прервалась осторожным, как бы извиняющимся стуком в дверь.

«Наверное, уборщица», — подумал Андрей и, отложив фотоаппарат, направился к двери, чтобы попросить временно его не беспокоить. Совершенно неожиданно в проеме двери показалась голова стажера Кравцова.

— Я подумал, что вам, возможно, понадобится моя помощь. Вот и пришел пораньше. Не помешаю? — смущенно спросил он.

— Заходите. Что, юношеское любопытство не давало спать? — хитровато улыбнулся Аркадов. — Впрочем, помощник мне действительно нужен.

Поскольку освещения было более чем достаточно, фотографирование крупным планом проходило быстро. Повозиться пришлось с детальной съемкой. Аркадов попросил Кравцова покрутить фанеру под разными углами к набирающему утренней яркости свету, чтобы более четко выделить точки, связывающие элементы в начертаниях слов. Именно эти, казалось бы, незаметные на первый взгляд детали, могут в перспективе лечь в основу разработки почерка анонима, и особенно с искаженной графикой письма.

— Мы, наверное, имеем дело с немцем. Как вы думаете? — спросил Кравцов.

— Что, заметили разницу в обоих проявлениях? — Андрей быстро повернулся к коллеге. — Ну, с «немцем» вы немного переборщили, но некоторая информация к размышлению имеется. Кстати, как у вас с немецким языком?

— В пределах школьной программы, но точно могу сказать, что в слове «kommen» правильно написаны две буквы «м»…

Быстро взглянув на часы, висящие над дверью, Аркадов набрал номер оперативного телефона. В трубке прозвучал хорошо знакомый голос заместителя начальника оперативно-технического подразделения Серебрякова. Андрей в очередной раз отметил, как удивительным образом его фамилия совпадала с тембром голоса.

— Доброе утро, Сергей Иванович. Вы уже в курсе насчет анонимных проявлений? Да-да, будем, как всегда, плотно взаимодействовать. У меня большая просьба. Скоро совещание в УВД, а у меня, как всегда, «нетерпежка»… Да ладно смеяться. Мне нужен точный перевод фразы, выполненной латинскими буквами, и абсолютно точное определение правильности ее написания. Я знаю