Горький привкус его поцелуев - Лорейн Хит

– Мне бережно взять ее грудь? Обнять ее сзади? Я не знаю, чего она ожидает.

Локк небрежно пожал плечами:

– Просто обними ее.

Легче сказать, чем сделать. Альберт никогда не делился интимными подробностями своих отношений с Джулией. Разве она не заподозрит его, если он сделает то, чего никогда не делал его брат-близнец, или отреагирует так, как никогда бы не отреагировал Альберт? Мысль о близости с Джулией, даже без возможности слиться, бросала его в пот.

– Я выдам себя с головой.

– Не заморачивайся. Помни, она нуждается в утешении и убеждении, что между ней и ее мужем ничего не изменилось, пока они находились в разлуке.

– Все изменилось. В этом-то и проблема.

Дернув себя за ухо, он переключил свой взгляд на холл, расходящийся в несколько коридоров. Один из них вел к библиотеке и утешению. С глубоким вздохом он повернулся к спальне и вместе с Локком направился туда, словно поднимаясь на опасную и трудную гору.

– Ты тоже уедешь рано утром?

– Долгая дорога в Хэвишем, сам понимаешь.

– Я даже не спросил, как поживает твой отец, – сказал Эдвард, останавливаясь у двери своей спальни. Он должен был принять ванну перед тем, как отправиться к жене своего брата и провести с ней бесконечную ночь.

Локк ответил:

– Ему хуже с каждым днем. Ты должен навестить его, когда Джулия разрешится от бремени.

– Ты собираешься рассказать ему правду?

Он кивнул:

– Я хочу, чтобы все оставшееся у него время он потратил, оплакивая настоящую потерю. Твой секрет будет в безопасности. Ему не с кем делиться им за пределами болот.

– За исключением призрака твоей матери. Я думал, что видел ее однажды.

Локк слегка улыбнулся:

– Все думают, что видели ее. Но это всего лишь туман. Призраков не существует.

– Тем не менее я верю, что, когда смотрю в сторону мавзолея, Альберт тоже смотрит на меня. Я не хочу его подводить.

– Тогда сегодня вечером ты должен обнимать его вдову еще крепче, чем думаешь.

С этими словами его друг развернулся на каблуках и направился к своей спальне, оставив Эдварда в одиночестве. Все дни, часы и минуты после смерти Альберта Эдвард был так поглощен мыслями о своей вине, что не думал о том, что Джулия стала вдовой.

В камине потрескивал огонь, от лампы на тумбочке исходило тусклое сияние. Джулия лежала под одеялами, ее руки были скрещены на груди. Из комнаты Альберта доносились знакомые звуки. Он принимал ванну? Слишком много возни для чего-то другого.

Она бы с радостью выскользнула из постели, зашла в его комнату и встала на колени, чтобы вымыть ему спину. С радостью насладилась бы его дрожью и удовлетворенным стоном. Естественно, она перешла бы к более интересным частям его тела. Он бы поцеловал ее, его проворные пальцы расстегнули бы пуговицы на ее ночной рубашке. И вскоре они оказались бы в постели, а его мокрое тело скользило бы над ней. Ей нравилось размышлять о том, как сильно он хочет ее, однако она заставляла себя переключаться на другие мысли.

Никогда раньше она не делала подобного, да и в их отношениях наблюдалось странное напряжение. Вопреки ее ожиданиям, в ее животе трепетали бабочки. И эти ощущения были сильнее тех, что она испытывала в первую брачную ночь. Это был Альберт. Она знала, чего ожидать. Только легче от этого не становилось. С тех пор как он был в ее постели в последний раз, прошло четыре долгих месяца. Если бы она была честна сама с собой, то отметила бы, что начала забывать некоторые вещи, которые, казалось, должна была помнить всегда: его присутствие, запах, тепло.

Им не было так же комфортно друг с другом, как прежде. Она знала, что это связано с горем и потрясением от смерти брата-близнеца. Сейчас между ними находился Эдвард и они не могли расслабиться.

Впрочем, дело было не только в Эдварде, но и в ней самой. В ее теле и ее жизни происходили изменения. Она беспрестанно то плакала, то смеялась. Горничная Джулии ходила вокруг нее на цыпочках, потому что графиня, чем-то недовольная, могла наброситься на нее в любой момент. И это чувство потери контроля над собой приносило ей одни неудобства.

Возможно, пропасть между ними – это не худшая награда за изменения, происходящие в ней.

Минуты тянулись, и Джулия все больше жалела, что не приняла ванну сама, хотя она купалась этим утром и обмылась, прежде чем надеть ночную рубашку.

Почему он так тщательно готовится, если они всего лишь собирались спать вместе? Тем не менее она не могла отрицать ощущение радостной дрожи от внимательности мужа. Альберт всегда был внимательным, а порой даже слишком, как будто боялся, что может потерять ее из-за какой-то ошибки, допущенной им. Она никогда не полюбит другого, потому что любит его. Джулия влюбилась в Альберта в тот самый миг, когда он впервые пригласил ее на вальс.

Дверь, отделяющая их спальни, распахнулась, и бабочки поднялись от живота к груди. Она наблюдала, как ее муж, облаченный в халат, вошел в комнату. Он слегка улыбнулся ей, прежде чем подошел к камину, взял кочергу и разворошил поленья.

– Тебе не холодно? – спросил он.

Она поняла, что он тянет время. Возможно, он тоже заметил, что между ними что-то не так.

– Перестанет, когда ты ляжешь рядом.

Отложив кочергу, он подошел к кровати и посмотрел на лампу.

– Тебе нужен свет?

– Нет.

Он погасил пламя в лампе, и тени плавно переместились к очагу. Он развязал пояс, снял халат и бросил его в изножье кровати. От вида его обнаженной груди во рту у нее пересохло, а бабочки сместились в самый низ живота. Она проклинала себя за то, что заставила его потушить свет.

Откинув одеяло, он лег на спину. Она перевернулась на бок, положила руку ему на грудь и ощутила его тепло.

– Ты всегда надевал ночную рубашку.

Она почувствовала, что Альберт напрягся.

– В Африке было невыносимо жарко. Я привык спать обнаженным.

Она провела пальцами по его груди вплоть до пояса, где находились кальсоны, которые он надел из уважения к ее восприимчивости.

– Возможно, после того, как родится ребенок, мы оба сможем спать обнаженными.

Сжав ее пальцы, он чуть повернулся и посмотрел на нее. Даже в темноте она чувствовала напряжение в его взгляде. Ее щеки пылали, и она едва выдавила из себя улыбку.

– Я думаю, это было бы прекрасно.

Приложив руку Джулии к губам, он поцеловал кончики ее пальцев.

Бабочки порхали у нее в животе, сквозь ее тело струилось тепло. От нежности Альберта на ее глаза навернулись слезы.

– Я знаю, что был сам не свой в последнее время.