Я хочу жить - Fenix Antureas

разрываться от боли голова. Про себя Гронос уже решил, что у него опухоль мозга. Если опухоли покрывают всё его тело снаружи, нет ничего удивительного в том, что они у него и внутри.

И вновь он упал с постели, больно ударившись. Потирая ушибленное место, залез было обратно, но сон больше не приходил. Он стал думать о событиях прошедшего дня. Полудохлый флекс, значит, ушёл на свободу. Ну и хорошо. Не придётся больше зря возить еду для того, кто и так уже одной ногой в могиле. Только как они вылезли из темницы? Надо будет завтра… или сегодня… В общем, надо будет разведать, где у них лазейка, а то ведь саркисоид уйдёт… Почему-то Гроносу особенно не хотелось терять его.

Внезапно злодей услышал скрип. Вскочив с постели, он ошалело уставился на дверь. На пороге стоял… саркисоид! Неужели опять галлюцинация? Он опирался обеими руками о дверь и тяжело дышал. Когда он, наконец, слегка отдышался и, подняв глаза, увидел Гроноса, то сначала испуганно отшатнулся, но потом почему-то снова сделал шаг в комнату.

— Что ты здесь делаешь? — насторожился Гронос и, чтобы не выказать своего иррационального страха, добавил с напускной агрессией в голосе: — Я прикажу обыскать твою темницу и заделать все щели, чтобы ты не шлялся по кораблю! Тебя следует хорошенько наказать!

— Я просто не мог заснуть… — отвечал саркисоид, подходя ближе.

Гронос невольно отступил и плюхнулся на кровать. А незваный гость вдруг присел рядом, протянул руку и коснулся пропитавшихся кровью и гноем бинтов на его груди.

— Что… Что ты делаешь? Не смей трогать меня! — вскричал злодей и грубо толкнул саркисоида, так что тот свалился на пол, приглушённо вскрикнув.

— Почему? — печальным голосом переспросил Луксонт, подняв на маньяка свои большие зелёные глаза. — Я не пораню.

— Ха! — фальшиво усмехнулся Гронос. — Не думаешь ли ты, что я тебя испугался? Да мне просто противно прикосновение твоих ручонок!

Это было враньё. Вновь поднявшись, пленник с планеты Саркис опять сел рядом, совсем вплотную к нему, и осторожно, медленно начал распутывать бинты. Гронос просто остолбенел. Выпучил глаза и не стал больше противиться. Убрав все повязки, Луксонт принялся вылизывать безобразное, зловонное тело мутанта своим длинным языком. Как может быть противным прикосновение саркисоида, этого существа, самим собой являющего воплощение целительной силы? Самого светлого существа… в Галактике. Странное, неведанное доселе умиротворение разлилось по телу злодея.

— Что… ты делаешь? — прошептал Гронос, обретя вновь дар речи.

— Я хочу тебе помочь, — ответил Луксонт, лишь на мгновение прервавшись.

Гронос мог бы позвать охрану. Вышвырнуть обнаглевшего пленника за дверь. Но тело его словно оцепенело, и даже разум как будто канул куда-то в небытие. Волны целительной прострали обволакивали, проникая и сопрягаясь с его собственным биополем… Показалось, будто жизненная простраль саркисоида была родственной… или же то был всего лишь благоприятный эффект? Поразительно глубокое слияние полей! Гронос не смел шевельнуться. «Он действительно… лечит меня? — проносились невесомые мысли в мозгу. — Зачем? Что он задумал?.. Это какая-то хитрость? Или он вообразил себе…»

— Тебе легче? — саркисоид смотрел ему прямо в глаза.

Такой хрупкий и маленький… Гронос окинул взглядом собственный торс и увидел, что язвы перестали кровоточить. Боль улеглась. Но нет, злодей никак не мог стерпеть подобного поведения от своей жертвы! Этот саркисоид — не врач ему и не медсестра, а пленник! «Он, может быть, думает, что таким образом победил?! Не бывать этому!» Наглеца надо поставить на место, иначе ведь всё повернётся с ног на голову!

Придя в себя, Гронос вскочил, обхватил грудную клетку саркисоида своей громоздкой трёхпалой рукой, и прижал его к стене.

— Мне всё равно, чего ты добиваешься, — сквозь зубы прорычал злодей, — но у тебя ничего не выйдет! Завтра же мои слуги заделают твою лазейку! И только посмей проболтаться кому-нибудь о том, что сделал со мной! Ты понял?!

Похоже, саркисоид был не в силах отвечать. Давление на грудь чересчур затруднило его дыхание, и без того нарушенное недостаточным уровнем кислорода в атмосфере. Он мог лишь глотать ртом воздух, тщетно пытаясь сопротивляться своими слабыми мышцами хватке тирана. Тот же склонился над ухом Луксонта и прошептал:

— И чтоб ты знал: фотоактивация вышла случайно, я вовсе не собирался тебе помогать!

— Какая… активация? — задыхаясь, пробормотал саркисоид. Голос его таял. — Я… не могу дышать… Пожалуйста, отпусти…

И пальцы Гроноса разжались. Луксонт опять свалился на пол, но, несмотря на то, что оказался освобождён… всё равно потерял сознание! Похоже, ему хватило и этого. Гронос склонился и прислушался: так и есть, дыхания нет.

«Какого дьявола! Какого чёрта ты такой хрупкий?!» — билось в голове тирана, пока он бежал, очертя голову, по коридорам корабля. Сам не осознав, что происходит, как будто не владея собственным телом… Он только вспомнил переломанный труп из ночного кошмара, и этот образ своим ослепительным светом будто выжег ему всё нутро. Он не отдавал себе отчёта, не понимал, что делает и зачем. Прибежал в темницу саркисоида. Бросив беглый взгляд на показание концентрации кислорода на пульте генератора (тридцать пять процентов!), опустил тело Луксонта на пол и сам, своими руками принялся разминать его грудную клетку. Своим собственным ртом он набирал воздух и вдувал его в рот саркисоиду. Так непривычно, учитывая, что сам он никогда не дышал и особо не понимал, как это делается. Он мог набрать воздуха в рот и подуть… Ведь говорить он всё же умел. Вот только не знал, каким должен быть ритм его дыхания. Но этот саркисоид так хотел жить, быть может, он всё-таки очнётся?!

Сколько себя помнил, Гронос никогда не делал подобного. Он всегда приказывал слугам… но так торопился теперь, что не мог потерять ни одной драгоценной секунды, зовя их. И к тому же, что слуги подумают, получив от него такое распоряжение? ЗАЧЕМ ему так нужно оживить саркисоида? Гронос даже себе не мог ответить на этот вопрос… Хрупкое тело под его грубой рукой вздрогнуло и ожило, с шумом втягивая воздух. Грудная клетка Луксонта наконец расширилась сама.

Он задышал: жадно, шумно, торопясь насытить кислородом свой голодающий мозг. Вернув контроль над телом, вскочил. Огляделся, всё ещё ловя воздух раскрытым ртом и напрягая дыхательные мышцы. Снова темница. Никого нет рядом. «Я жив… Я всё ещё жив!» — глаза Луксонта заблестели, и слёзы стекли по его щекам.

Гронос сидел на своей постели, обхватив руками голову. Запачканные, не нужные больше бинты валялись у его мозолистых ног. Он боялся признаться себе в этом — но сколько себя помнил, никогда