Приходи вчера - Татьяна Олеговна Мастрюкова

могла бы просто не провоцировать. Неужели так сложно потерпеть и не провоцировать? Они же были так счастливы…

Он словно услышал ее, как всегда угадывал, даже если она ничего не говорила. Голос его был ласков и почти нежен:

— Открой, любимая.

Он ведь сначала так оберегал ее. Оберегал их с Тоней…

Елена проверяет запоры. Они новые, недавно поставлены. Раньше не было нужды запираться.

Елена прислоняется спиной к двери, лицом к комнате, но не видит ничего. Все расплылось, и толстый кусок дерева за спиной — самое надежное и спасительное, в чем она может быть точно уверена.

От громкого стука дверь будто бы содрогается. Но это не так. Вся ярость, какую он вкладывает в удар, не обладает достаточной силой, чтобы поколебать дверь. Однако один из замков все же громко звякает от удара. И Елене кажется, что этот удар пришелся прямо ей по спине. Как раньше…

Отшатнувшись, она быстро оборачивается и накрывает ладонью предательский замок.

— Уходи, откуда пришел!

— Мне холодно. Ты меня сама позвала.

Холодно… Это правда. Холодно и снаружи, и внутри.

Елена отворачивается от двери, опять обхватывает себя руками, как бы обнимая, раскачивается.

— Днем звала. Днем.

Плакала и звала. Но когда это было?

Ей психолог сказал: начинайте новую жизнь, начинайте с белого листа… Если ничего изменить не можете, меняйте себя, меняйте свое отношение.

И Елена терпела, даже не вспоминала, не вспоминала несколько месяцев. Не вспоминала, но и не забывала никогда. Не вспоминала, будто и не было ничего.

Там, за свидетельством о разводе, спрятано исковое заявление об определении порядка общения с ребенком. Неужели нужно было довести до этого? Неужели нельзя было как-то измениться самой, не пытаясь изменить его?..

— Сука!

Вот теперь он по-настоящему зол. И дверь по-настоящему трясется под его ударами, хотя не должна. Хотя не может такого быть…

Не может такого быть!

Прабабушка говорила, что нечистую силу надо остерегаться, но не бояться. Ее всегда отгонит молитва. Надо только верить. А кто он, если не нечисть?

Елена беззвучно шевелит губами, крестится. Слова молитвы путаются, она сбивается, начинает сначала…

Но удары в дверь постепенно стихают, значит, все же помогло.

— Мама, это кто? Белая собачка?

Голос малышки почти не слышен из-под одеял. Непонятно, испугана она или ей просто любопытно.

Елена мгновенно преодолевает расстояние от двери до детской кроватки, быстро садится на краешек, ласково гладит бочок:

— Белая собачка.

Пытается унять дрожь в голосе.

— А папа меня больше не заберет?

Елена отворачивается от кроватки и наконец начинает плакать — беззвучно, хотя хочется выть. Слезы катятся по щекам, капают с подбородка. В груди очень-очень больно. Очень больно.

Надо взять себя в руки. Как и во все эти дни. Бесконечные, уродливые, злые дни.

Елена тихо, прерывистым голосом обещает:

— Не заберет. Спи.

Как там прабабушка пела? Слезы в голосе не скрыть, но лучше так, чем молчать.

Ты, волчок, не приходи,

Нашу Тоню не буди.

Тоню мы не отдадим,

Тоня нам нужна самим.

Тоня спит. Она давно спит, ей не страшно и спокойно.

Тоня не умеет читать, но даже если бы и умела, то не читала бы все эти заголовки, которыми Елена с самоубийственной жадностью травила себя: «Бродячий пес стал причиной автомобильной аварии. Погибли мужчина и его маленькая дочь». Белый бродячий пес.

Там, в шкафу, за стеклом, в красивой рамке — Елена очень придирчиво выбирала ее, — лучшая Тонина фотография. Яркая, пестрая, и Тоня хохочет радостно. Черная траурная ленточка в углу почти незаметна. Тоня спит.

Елена смотрит на дочь и снова беззвучно плачет. Все равно нельзя громко. Потом встает, медленно подходит к двери и слушает. Решительно отпирает все запоры, все новенькие замки. Пусть! Отступает на шаг от двери и ждет. Но ничего не происходит. Это она должна решать, что будет дальше, только она.

Елена вытирает слезы, делает глубокий вдох и, быстро нажав на дверную ручку, распахивает дверь.

Собственно, чего она ожидала?

Вот привычная лестничная клетка обычного подъезда многоэтажки. Двери лифта закрыты, лестница, ведущая и на нижний, и на верхний этаж, пуста. Лампа на лестничной площадке с тихим гудением мигает. Она давно неисправна, но всем наплевать.

Это правда, Елена сама звала. А потом перестала. Стало тошно, и душу саднило, будто сорвало ее внутренним криком.

Замолчала, а они и пришли. Каждое восьмое февраля они приходят. Она не зовет, терпит. Так надежнее.

Однажды она откроет дверь до того, как стихнет стук. До того, как на диване окажется просто груда одеял, прикрытая пледом с постепенно исчезающим запахом Тони. До того, как она осознает, что надо спасаться.

Елена откроет дверь там, в Зелёново. Интересно, что стало с домом, завещанным Тоне? Правда ли он сгорел однажды зимой? Елена так ни разу и не съездила проверить, да и не для кого уже было…

И как скоро спохватятся, что с восьмого февраля — с того восьмого февраля, когда она откроет дверь, — Елена не выходит из своей квартиры и не отвечает на звонки?..

По поверью, 8 февраля покойники, очень скучающие по земной жизни и своим родным, могут покинуть загробный мир и навестить живых родственников.

СЪЁМНАЯ КВАРТИРА

Тот, кто пишет: «Что-то там нам померещилось, и мы в тот же день съехали со съемной квартиры», лжет. Куда съехали, если, скорее всего, своего жилья у вас нет? А как же стандартная оплата за квартиру вперед, чаще всего за три месяца, если вы арендуете на долгий срок? Так уж и плюнете на деньги, схватите в один момент все свои вещи, мебель и сбежите? Серьезно? Соберете весь свой скарб за один день? Это пишут обманщики, которые никогда в жизни не арендовали жилплощадь и не переезжали?

Или вот. Им посоветовали определенную молитву или заговор от нечистой силы, но они уже не помнят какие. То есть им дали оружие, показали, как пользоваться, они избавились с его помощью от кошмара, который их с ума сводил, и тут же оружие выкинули и напрочь не помнят, даже как оно выглядит. Хотя, по логике, после