СМЕРШ в Тегеране - Анатолий Терещенко

— Так точно, товарищ Сталин, — рявкнул Виктор Семенович.

— Но смотрите, об этом никто не должен знать. Есть у вас на примете такой человек? Можете ли назвать его мне вот прямо сейчас?

— Не-е-ет, — с растяжкой и так короткого безличной формы слова, откровенно признался руководитель военной контрразведки. — Мероприятие ответственное, надо прокрутить хоть несколько кандидатов, чтобы определиться.

— Ну, крутите, крутите… Даю вам трое суток на решение этой задачи, — приказал нарком обороны своему заместителю по безопасности.

Военная контрразведка в лице особых отделов в то время уже вышла из состава НКВД. СМЕРШ входил в НКО СССР. Наркомом оборонного ведомства стал Сталин.

— Будет сделано, — отчеканил Абакумов.

— Выберите только такого, чтоб был представителен, силен, умен и решителен.

— Ясно, товарищ Сталин.

Через отведенное время Абакумов снова сидел в кабинете у Сталина и докладывал, что у генерала Железникова на Брянском фронте есть такой человек. Он помощник начальника военной контрразведки фронта, подполковник Кравченко Николай Григорьевич.

Выходец из казаков, украинец. Кандидат отвечает всем предъявляемым требованиям.

— Ну, тогда вызывайте его, я тоже хочу с ним познакомиться. Но сначала выясните его пригодность к поездке, состояние здоровья и желание.

— Есть, товарищ Сталин.

* * *

Душным июльским днем сорок третьего года шифровкой из Центра подполковник Н.Г.Кравченко был вызван из Брянского фронта в ГУКР СМЕРШ.

Москва встретила офицера непривычной тишиной после постоянной огневой канонады на фронтах, отчего в ушах гудело даже тогда, когда не стреляли. На военно-транспортном самолете он добрался в Белокаменную быстро, хотя и не очень комфортно. Устроившись в гостинице, позвонил дежурному по Главку.

— Вас ждет генерал Абакумов завтра в 10.00. Приведите себя в порядок. Он не переносит неопрятно одетых военнослужащих. Прошу не опаздывать. Разрешение на проход в дом два будет готово к вашему прибытию в бюро пропусков, — проинструктировал дежурный офицер.

— Понятно, — коротко ответил Кравченко.

Николай Григорьевич, прибыв на Лубянку, зашел к дежурному по Главку. Получив соответствующий инструктаж, он без пяти десять вошел в приемную хозяина СМЕРШа. В 10.00 четко отрапортовал:

— Товарищ генерал, помощник начальника управления контрразведки СМЕРШ Брянского фронта подполковник Кравченко по вашему приказанию прибыл.

— Здравствуйте, Николай Григорьевич, — Абакумов встал из-за стола и направился к подчиненному. Он протянул ему руку, поздоровался. Приятный запах одеколона исходил от его наглаженной гимнастерки с двумя большими нагрудными карманами.

«Однако же крепкое рукопожатие у начальника. Видно, мужик силен физически», — подумал Кравченко.

«Стальная рука у этого высокого черноволосого украинца. Чувствуется, у хохла силища — дай Боже. Такого и я туда хотел, и Сталин, я думаю, согласится с кандидатурой. Да и умишком природа его не обошла, как мне докладывали направленцы и кадровики. Статный мужик — гренадер настоящий», — в свою очередь предался быстрым раздумьям, идя к столу, а затем, усаживаясь на свой деревянный стул с высокой спинкой, Виктор Семенович.

— Садитесь, — хозяин кабинета предложил мягкое кресло у приставного столика.

— Спасибо.

— Ну, не разговаривать же нам стоя. А речь пойдет о важном, ответственном деле.

— ???

— Мы вас собираемся направить в заграничную командировку,

— после этих слов генерал внимательно взглянул в глаза подполковника и добавил, акцентируя повтором неординарность задания.

— Командировку очень важную… очень ответственную. Здоровье позволяет?

— Не жалуюсь, товарищ генерал.

— Как обстановка на Брянском?

— Есть результаты, — и по главной линии, я имею в виду разоблачение немецкой агентуры, и нашу — зафронтовую, — периодически забрасываем. Существенно помогли фронту загранотряды, — Кравченко еще хотел, видимо, что-то сказать, но Виктор Семенович прервал его.

— А командировка планируется в Иран, а точнее, в Тегеран. Вы, наверное, знаете, что там стоят наши войска. Скоро туда отправятся эшелоном пограничники — 131-й мотострелковый полк пограничных войск НКВД с очень важной целью — для охраны руководителей трех держав-союзниц, которые будут участвовать несколько дней в международной конференции, — постепенно раскрывал скобки предстоящей командировки Абакумов.

Николай знал, что там находятся советские войска, обеспечивающие безопасность прохождения ленд-лизовской и другой помощи Красной Армии через «оперативные коридоры» по территории Ирана.

— На здоровье не жалуетесь? — опять повторил почему-то вопрос хозяин кабинета и внимательно посмотрел на желтую ленточку на кителе.

«Наверное, он крутится вокруг проблемы со здоровьем в связи с моим ранением», — подумал Николай Григорьевич.

— Нет, со здоровьем все в порядке. О ранении уже забыл.

— Это хорошо. Ваша задача будет заключаться в оперативном руководстве нашими негласными и гласными возможностями. Главное, — обеспечение надежной охраны советской делегации и делегаций союзников…

— Понятна задача?

— Да, однако, я полагаю, мне помогут там местные наши коллеги разобраться с расстановкой сил и средств, а я уж буду действовать по оперативной обстановке, — четко без шапкозакидательства ответил Николай.

— С вами хочет встретиться товарищ Сталин, — неожиданно огорошил подполковника Абакумов.

— ???

— Чего вы стушевались?

— Все же Сталин! — выдохнул Кравченко.

— Он прост, как правда. Уважает честность, не любит поддакивания. Пиши правильно, если даже диктуют ошибочно, — приосанился из-за умной фразы Абакумов.

После этой встречи руководитель СМЕРШа водил Николая Григорьевича Кравченко в Кремль. Со Сталиным, наверное, они говорили о тонкостях предстоящей операции в далекой горной стране, но нам до сих пор не дано узнать конкретику этой беседы. Не явилось ли это плодом черной зависти у многих партийных чиновников и руководителей Лубянки?

Многие вехи дальнейшей жизни нашего героя, выстроившиеся в цепь трагической судьбы, особенно после 1953 года, когда шла охота «на ведьм», красноречиво говорят об этом.

Но с подробностями лукавства, подлости и жестокости читатель познакомится чуть ниже.

На фоне продвижения с жесточайшими боями Красной Армии на запад в начале 1943 года в Берлине колченогий Геббельс организовывал митинги, на которых призывал специально подобранные толпы к тотальной войне. Он, артистически потрясая вытянутой вперед правой рукой, как бы спрашивал собравшихся граждан: