И оживут слова, часть IV - Наталья Способина

Я не любила, когда ко мне прикасались посторонние люди, однако деваться было некуда.

К счастью, довольно быстро собрались все гости, и дети наконец были запущены в игровую зону под открытым небом. Процессом руководили залихватские пираты, и, судя по детскому смеху, представление всем нравилось.

Варя пригласила нас за стол для взрослых, но я отказалась, сообщив, что мне нужно работать с отстающим студентом. Варя сочувственно посмотрела на меня, потом на Альгидраса, и тот изобразил милую улыбку. Выглядел он и вправду как студент: на плече болтался рюкзак, к нему была привязана толстовка, а на футболке красовался принт известной рок-группы.

Мы разместились за столиком в открытом кафе так, чтобы видеть Димку, и Альгидрас просто залип взглядом на детском комплексе. Пользуясь случаем, я принялась его рассматривать. Он повзрослел. Четче обозначились скулы, на подбородке появился новый шрам и еще один на виске.

Альгидрас привстал, глядя на детей, и тут же медленно опустился на стул. Я посмотрела в ту сторону. Один из аниматоров поднимал Димку с земли. Судя по довольному виду ребенка, того все устраивало.

— Там безопасно. Аниматоры за ними смотрят, — сказала я.

Альгидрас, будто очнувшись, перевел взгляд на меня.

— Я понимаю, что ты не отпустила бы его туда, где опасно. Просто мне не нравится, что между нами этот забор и если что…

— Это не забор, а заградительная сетка. Она для того, чтобы дети не выпали с аттракционов.

— Я понимаю, — снова кивнул он. — Мне просто это не нравится.

— О-о-о, — протянула я, — а ты был бы весьма нервным отцом.

— Почему? — серьезно спросил он.

— Потому что дети имеют обыкновение падать на бегу на асфальт, например. А это не земля. Колени стираются на ура.

Я посмотрела на ссадину на его кисти. Он проследил за моим взглядом и серьезно кивнул.

— А еще у них режутся зубки, и тогда они плачут. А от коликов так вообще орут, как резаные. И вот представь: между ним и тобой нет никаких преград, но ты ничего не можешь сделать. Или же, как в случае с Димкой, ребенку, как позже выяснилось, просто не подошел климат Москвы. Кожа трескалась и шелушилась несколько месяцев. Он не спал, плакал, а если задремывал, то во сне расчесывал себя до крови.

Альгидрас сцепил кисти в замок и прижал их к губам. Он смотрел на меня, наморщив лоб, и я понимала, что меня ждут нелегкие времена, потому что мои глупые чувства, кажется, никуда не делись.

— Мне очень жаль, что ты прошла через все это одна, — наконец произнес он и, убрав руки от лица, потянулся к моей руке. Я сцепила кисти в замок и положила их на колени.

— Ты — отстающий студент. Помнишь?

— Прости, — пробормотал он и тоже убрал руки на колени.

— Спасибо, что вытащил Димку. Я не ожидала, что он побежит. Это кошмар какой-то, — неловко пробормотала я, потому что, с одной стороны, «спасибо» звучало глупо и не могло выразить то, что я чувствовала, а с другой — я ведь помнила, откуда он и какое значения имели слова там, поэтому надеялась, что он поймет.

Альгидрас хмуро кивнул и произнес:

— Я вообще не понимаю, кто придумал водить детей вдоль дорог.

Я не успела ничего сказать: к нам подошла официантка и неуместно радостно спросила:

— Что будем заказывать?

— Мне капучино, пожалуйста, и шоколадный торт. Какой у вас есть?

— Есть «Прага», «Три шоколада», есть…

— «Прага» подойдет, — перебила я. — Спасибо.

— А вам что, молодой человек?

— Мне то же, — ответил он, а потом, встрепенувшись, добавил: — Только не кофе, а чай. Травяной, если есть.

— Есть молочный улун, сенча, с чабрецом... — начала перечислять официантка.

Альгидрас смотрел на нее так, будто готовился сдавать экзамен.

— Ему сенча подойдет.

— Отлично. Две «Праги», капучино и сенча. Меню оставить?

Мы синхронно покачали головами. Когда официантка удалилась, я обратилась к Альгидрасу:

— Как часто ты ходишь в кафе?

— Несколько раз был с ребятами из группы.

— Как ты вообще здесь? Как появился? Как живешь? Где?

Он выдохнул и провел ладонью по затылку, потер шею, потом посмотрел на детей и, наконец, убедившись, что там все хорошо, произнес:

— Я не знаю, как начать, не знаю, что важно, а что нет.

— Начни с того, зачем ты здесь?

— Чтобы защитить вас.

Мое сердце ухнуло в желудок.

— От кого? — спросила я и невольно покосилась на детскую площадку.

— Я не знаю.

— Что?

Альгидрас потер виски.

— Здесь есть тот, кто вам угрожает, но мы пока не знаем, кто он.

— Кто это «мы»?

— Я и Альтар.

— Альтар? — наморщила я лоб. — Умерший жрец хванов?

— Он не умер. Он переправился сюда.

— Как?

— Это был план Основателей.

— Подожди. Давай сначала. Альтар — один из Основателей?

— Да.

— И он вроде как умер, но вроде как и не умер?

— Да.

— Господи, — простонала я, — зачем ты только здесь оказался? Я не хочу опять этих загадок. Давай мы просто представим, что тебя не было, и я больше тебя не увижу.

— Я не могу оставить вас. Прости. Ткань между мирами начала рваться сильнее. В наш мир отсюда попадало все больше людей. Не всем везло так, как тебе. Большинство гибли сразу. Сколько их просто утонуло, даже представить страшно. И это только начало. Если ничего не сделать, миры погибнут. Оба.

Я, зажмурившись, застонала. Любовные переживания испарились, как и не бывало.

— Почему это начало происходить? — приоткрыв один глаз, спросила я.

— Потому что к той аэтер, которая была здесь раньше, я добавил еще, отправив вас с Димой сюда.

Я распахнула глаза и покачала головой.

— Аэтер — это?..

— У вас это называют эфиром. Я не могу объяснить тебе все.

Я фыркнула, а он замотал головой:

— Но это не потому, что не хочу. Просто лучше будет, если это объяснит сам Альтар. Я допускаю, что мне он рассказал не все. Мы с Алваром немного… в немилости.

Я вновь зажмурилась и сжала виски. Как и не было пяти лет.

— Я не хочу встречаться с твоим Альтаром.

— Надя, — негромко произнес он, и я подняла голову, потому что слышать свое имя от него было странно. Он совсем избавился от акцента, но звук «д» все равно звучал мягче, чем было нужно. — Я прошу. Это вопрос безопасности сына.