И оживут слова, часть IV - Наталья Способина

А вот это было нечестным приемом.

— А какие гарантии того, что ты или твой Альтар не попытаетесь забрать Димку? Он ведь у вас там особенно ценный мальчик.

Я говорила намеренно резко. Если Альгидрас рассчитывал легко убедить меня в том, что ему можно верить, ему пора было спускаться с небес на землю. На миг задумавшись, он медленно произнес:

— Я не могу гарантировать, что Альтар не попытается воспользоваться ситуацией, но я даю тебе слово, что сделаю все, чтобы вас защитить. Любой ценой.

— Альгидрас, милый, я уже видела твою защиту. Я хочу остаться со своим сыном здесь, я хочу, чтобы он вырос в безопасности. А твоя защита может обернуться выкидыванием за борт в любой момент. Мы это уже проходили. Спасибо.

Альгидрас открыл было рот, но к нам приблизилась официантка, и он отвернулся в сторону детской площадки. Я поблагодарила официантку и отпила кофе.

— Я тоже не планирую возвращаться к себе прямо сейчас, — наконец произнес он.

Я отметила, что тот мир он назвал своим. Что ж, а моим миром был этот.

— А когда планируешь?

— Не раньше, чем мы найдем и убьем аэтер.

— Убьете? Серьезно? Здесь за такое сажают в тюрьму.

— Я знаю, но в момент убийства высвободится эфир и мы сможем вернуться в наш мир.

— А без убийства не можете?

— Не можем без эфира. В воздухе этого мира эфира почти нет. Большая его часть заключена в чьем-то теле. В самом мире его крохи, и их ни на что не хватит. Даже силы Альтара здесь бесполезны. Я уж не говорю о моих.

— То есть ты здесь — среднестатистический студент? — ухмыльнулась я и отломила вилкой кусок торта.

Альгидрас взял свою вилку и некоторое время крутил ее в руках, а потом спросил:

— Ты не хочешь поесть нормальной еды?

— Чем тебе не угодил торт? — поинтересовалась я.

Правда заключалась в том, что свой лимит походов в кафе на этот месяц мы с Димкой исчерпали и у меня банально не было денег на полноценный ужин, пришлось ограничиться десертом. Мысль о том, что счет оплатит Альгидрас, почему-то даже не пришла мне в голову.

— Торт меня пугает, — серьезно сказал он и, отломив кусочек, отправил его в рот.

— Но ты храбро держишься, — заметила я.

— Здесь столько сладостей. И их постоянно хочется есть, — он с таким видом посмотрел на свой торт, что я невольно засмеялась.

— Бедный. Бери рецепты. Будешь потом Алвара баловать.

— Алвар не любит сладкое, — вздохнул Альгидрас и с несчастным видом отправил в рот очередной кусок торта.

Вероятно, он, не привыкший к усилителям вкуса, действительно попал в зависимость. Я с улыбкой покачала головой и спросила:

— Как Алвар? Ты сказал, что вы в немилости?

Альгидрас тяжело вздохнул.

— Когда я отправлялся сюда, он был более-менее в порядке.

— Более-менее?

— Чтобы я смог пройти сюда, ему пришлось вернуться в монастырь на суд брата Сумирана. Без его помощи мы бы не справились.

Он вновь посмотрел на Димку, и мне стало не по себе.

— Почему не справились бы?

— Потому что мы не знали, как прорвать ткань мира, — ответил он, будто мы говорили о чем-то обыденном.

— Но меня-то ты сюда отправил, — приподняла бровь я.

— В тот раз я знал, что смогу. Я видел это в будущем. И сделал. Больше это не сработало. Мы с Алваром пробовали сотни раз, но у нас ничего не вышло, и мы не знаем, почему.

— Алвар ведь знает все, — не удержалась я.

— Алвар знает то, что ему позволили узнать в монастыре. Брат Сумиран не глупец. Он не стал бы делиться знаниями, способными принести ему вред.

— Почему он помог вам? Насколько мне помнится, в последний раз он собирался казнить вас обоих.

— Он не собирался. Он отправил Алвара убить меня, зная, что тот не сможет этого сделать. А следом он отправил брата Ансгара, который в силах отнять огонь. Ансгар должен был забрать нас обоих и привезти в монастырь. Алвар служил лишь средством, чтобы меня найти. Только он это понял, когда стало слишком поздно.

— Но зачем вы Сумирану? И откуда он знал, что Алвар тебя не убьет? Ты ведь был уверен в обратном, — произнеся имена, которые, как я думала, остались в прошлом, я почувствовала, будто ткань мироздания опять натягивается. Только чувство это было гораздо слабее, чем в Свири. Поежившись, я от души понадеялась, что мне это просто мерещится как следствие нервотрепки последних дней.

— Потому что огонь и воздух — родные стихии. Если они признают друг друга, то это сильнее родства, сильнее братства. Огонь Алвара признал меня. Мы можем ненавидеть друг друга и мечтать убить, но никогда не пойдем в этом до конца. Стихии просто не дадут нам причинить друг другу серьезный вред. Верно, в этом мире мы смогли бы, потому что без аэтер стихии в нас спят, но я не уверен. Мы слишком… часть друг друга. Брат Сумиран это знает. У него самого есть половина.

— Альтар? — догадалась я.

Альгидрас медленно кивнул.

— Потому он и помог нам. Он хочет, чтобы Альтар вернулся. Я хорошо обходился без Алвара, но я знал, что он где-то есть, что он жив. Сумиран этого не знает. К тому же он тоже не хочет гибели мира.

Было немного странным, что на первом месте стоял вопрос возвращения Альтара, а гибель мира лишь на втором. Впрочем, что я знала о стихиях? Может, Альтар для Сумирана и есть целый мир?

Альгидрас отпил из своей чашки и принялся наблюдать за Димкой. Я сделала глоток кофе и подумала, что не знаю, как быть дальше. Гибель мира — не та тема, которую можно вот так обсуждать в конце рабочего дня, сидя в кафе, в то время как твой сын веселится в компании своих друзей и пиратов-аниматоров.

— Как Радим? Как их малыш? — спросила я о том, что не относилось к судьбам мира, но очень волновало меня.

Альгидрас отвел взгляд от детской площадки и улыбнулся.

— Ратибору уже, наверное, пять. Он родился до срока, но Добронега его выходила. А как он окреп, они вернулись в Свирь. Радим его лишь полугодовалым увидел. Гонцов загонял. Сам отлучиться не мог — квары наседали.

— Как он принял то, что я не Всемила? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.

Альгидрас сделал еще один глоток и некоторое время молчал, а потом поднял на меня взгляд:

— Мы не сказали ему. Иначе пришлось бы рассказать о Миролюбе и о многом еще. Не надобно ему это, — закончил он так, как сказал бы в Свири.

— Но ты ведь на его глазах сбросил его сестру в воду, — поразилась я, не зная, радоваться или нет тому, что Радим верил в то, что я Всемила, до последнего.

Альгидрас кивнул и негромко произнес: