Шоу продолжается - Михаил Панферов

плодами. Все в этом безлюдном мире было невысоким, как будто специально приспособленным к собачьему росту.

– Я сплю?

– Это ты раньше спал, а сейчас очухался! – сказал виляющий хвостом Арнольд. – Ты в хорошем собачьем месте! Я нашел собаки-бабакину метку, и мы прыгнули сюда!

– Какую бабакину? У меня сейчас мозг взорвется!..

– Твой друг имеет в виду невидимую собаку, – вмешался рассудительный старый сенбернар с коричневыми глазами. И поведал Андрею о собаке, гуляющей между знакомым ему миром, и местом, где собакам хорошо. Случается, что какой-нибудь голодный измученный бродяга находит след Собаки-Бабаки и оказывается здесь: среди друзей, в сытости и тепле. Но вот для чего сюда попадают домашние псы и тем более притаскивают за собой хозяев, он, сенбернар, искренне не понимает. Наверно, все-таки, по глупости и из-за неверного толкования легенды.

– Мама-сука говорила про нее. – сказал Арнольд. – Говорила, что ее метку найти – большая удача.

– Твоя мама-сука, конечно, из уличных?

– Ну да.

– Тогда понятно.

– Что?

– То, что дура была твоя мама-сука.

– Эй, хочешь, чтобы я тебя, как тузик грелку?! Да?!

– Успокойтесь! Что вы как собаки?! Не дура твоя мама-сука была, умная она была! Уймись!

– То-то же…

Арнольд сорвал с дерева продолговатый бело-розовый плод и принес хозяину. Андрей взял его. Рассеянно откусил. По вкусу плод напоминал колбасу. Собаки все стояли вокруг Андрея. Ждали чего-то.

– А что, мне-то теперь делать? – спросил Андрей после долгого молчания.

– А что хочешь! – тявкнула маленькая лохматая моська. – У нас тут это… равноправие!

Он уже собирался сказать моське и ее коллегам, что рад за них, но тут обострившееся обоняние уловило новый запах. Не собачий.

– Андрей?.. – Голос показался знакомым, – это вы?

Он обернулся и увидел светловолосую женщину лет тридцати в заношенном, не очень чистом зеленом платье. Рядом с ней семенила черно-рыжая такса. Арнольд узнал таксу и, радостно гавкнув, кинулся обнюхивать.

– Ольга? Значит, вот вы где…

Когда-то и эту женщину, и ее таксу он видел почти каждый день, гуляя с Арнольдом. Месяца три назад обе пропали без вести. Полиция их так и не нашла…

3.

Долго мы шли. Я, Рэсси и хозяин с хозяйкой. Так далеко утопали, что даже ни одной метки кругом – глушь сплошная. Собаки мне, кстати, остаться предлагали: говорили, что пес я неплохой, хоть и глупый, что могу с ними жить, но куда ж я от хозяина-то? Куда ж я от Рэсси? Не для того я эту сучку нашел, чтобы опять потерять. Вот мы и потопали. Рэсси-то со своей хозяйкой три месяца Бабаку искали – не нашли. Решили, что с хозяином и со мной у них дело быстрее пойдет. И правильно: мой нюх – знаменитый. Сначала хозяин у меня все выпытывал, как бабакина метка пахнет. Я ему втолковывал-втолковывал, да он так и не понял ни пса: всегда я подозревал, что хозяин тоже глупый, вроде меня. А потом мы и искать перестали. Идем, фруктами колбасными подкрепляемся, в речках плещемся, хозяин с хозяйкой на солнышке загорают, мы с Рэсси носимся друг за другом как чумовые: красота! Чую, назад никто возвращаться уже и не хочет. Ну и ладно. Одно плохо: хозяин на меня ноль внимания. Только возле рэссиной хозяйки и крутится, хвостом перед ней метет, как кобель, зубы ей заговаривает. Такой он, мол, с тех пор, как жена от него ушла четыре года назад, бедный-несчастный-одинокий! И вот наконец-то душу родственную встретил! А она уши развесила, язык высунула и слушает. Тоже бедной-несчастной-одинокой себя чувствует. И до того у них дошло, что как-то ночью решили они вязку устроить. Тут уж я не стерпел. Задели они меня за живое. Какого пса? Хозяин-то мой, и игнорировать меня ради какой-то самки никакого права не имеет. Я ему друг. Мне его внимания больше требуется, чем некоторым. Ну и конечно полез я к ним. Облаял – куда ж без этого? Хотел даже хозяйку покусать: – насилу меня Рэсси оттащила. Говорит:

«Это, мол, их собачье дело, а не наше. Ты, мол, чем к хозяевам лезть, лучше бы на меня внимание обратил, а-то мне как-то даже обидно».

Понимаю: сучка дело говорит. Аж устыдила. И решил я обратить на нее внимание. И обратил. Хорошо так обратил… Одним словом склещились мы и почти что до самого утра бегали как эти… ну сиамские близнецы – хозяин мне как-то по телевизору показывал: и стыдно, и смешно и больно – ужас! Насилу расцепились. И вот, отваливаюсь я от Рэсси и задом на траву плюхаюсь. Дух перевожу. И тут, мне в левую ноздрю как будто запах пощекотался. Вроде, тот самый, а вроде и нет – не разберу.

«Рэсси», – кричу. – «Чуешь?» – А она:

«Точно! Чую! Чую! Тот запах!»

«А не путаешь?» – говорю.

«Нет», – говорит, – «Тут перепутать невозможно!»

Рэсси я велю на месте оставаться, запах стеречь, а сам лечу к хозяину с хозяйкой, которые под колбасным деревом преспокойно себе дрыхнут. Хозяин аж храпит. Ну, церемонится мне с ним некогда: подтягиваю его руку к себе когтями и ору во весь голос:

– Хозяин! Нашел! Нашел!

Он спросонья не сразу сообразил, что это я такое нашел, а там и хозяйку растолкал. Быстренько напялили свои шкуры и за мной к Рэсси. Тут уж хозяин сам метку учуял и даже первый к ней подбежал. Столпились мы все вокруг метки. Только я собираюсь ногу над ней занести, как хозяин и говорит:

«Стойте, мол. А может не надо? Может, лучше как-нибудь здесь?»

Но тут хозяйка в крик:

«Какого, мол, пса? Сдурел ты что ли? Я в нормальную человеческую ванну хочу со всякой там пеной и солью, я налакаться хочу с подругами, я платье новое хочу…»

И так зарядила: хочу, хочу, хочу, что у хозяина все сомнения отпали. Даже собрался сам бабакину метку переметить: но я его оттеснил – так красиво, как у меня, у него все равно бы не получилось…

***

– Андрей! Где мы?! – крик был громким и женским. К нему примешивался такой же громкий собачий лай, в котором Андрей почему-то не мог разобрать ни слова.

«Зачем вы сюда этих мерзких животных притащили?!»

«Что вам от нас нужно?!»

«Вам здесь нельзя!»

Со всех сторон на Андрея умными желтыми глазами с вертикальными щелками зрачков смотрели кошки.

Март 2018

КРУГЛОЕ НЕБО

Двадцать минут в метро, потом еще полчаса в автобусе – и они были на месте. Айрис попросила высадить их, не доезжая до остановки. Как она поняла, что выходить нужно именно здесь, осталось