Тайна затонувшего конвоя - Александр Тамоников

Церковные дела капитана СМЕРШ не трогали. Да, красиво, история, отчасти культура, но все же темнота, невежество.

У берега ниже развалин виднелись заброшенные строения каких-то несовременных очертаний. Наверное, это были старые рыбачьи становища, промысловые избы. Море в этой местности кишело рыбой — сельдь, треска, мойва. На востоке в мутной хмари просматривались шхеры, целый архипелаг крохотных скалистых островов. От берега их отделял небольшой пролив. Островки грудились плотно, тянулись в длину почти на километр, и не сказать, что они состояли из одного камня. Кое-где в гуще скал проглядывали зеленые пятна. В нескольких верстах на восток — широкое устье Западной Лицы, на запад — перешеек полуострова Средний.

На западе за поселком вздымались скалы. Где-то в той местности проходил немецкий оборонительный рубеж. Южную часть хребта Муста-Тунтури немцы превратили в настоящую крепость, сидели там почти три года.

Еще западнее — рабочий поселок Печенга, по-фински Петсамо, окрестности которого богаты никелем. Когда-то эта земля была российской. В двадцатом году Печенга досталась финнам. В сороковом ее у них отняли, потом опять отдали, удержали только западную часть полуострова Рыбачий. С сорок первого года немцы и финны использовали Печенгу для атак на Мурманск. В сорок четвертом году Красная армия заняла ее окончательно. На основании соглашения о перемирии Печенга раз и навсегда вошла в состав Мурманской области.

Капитан с любопытством вертел головой, запечатлевал здешние «достопримечательности». Часть поселка терялась в скалах, на берегах извилистых заливов. Андрей видел забор с красными звездами. За ним располагалась войсковая часть. Далее причал, небольшой порт, доки, судоремонтное предприятие, не подающее особых признаков жизни. Четко просматривались две улицы — Береговая и Коминтерна.

Скалы местами уходили в глубь материка. Далее местность сглаживалась, и на многие версты простиралась сендуха, то есть тундра. Реки, богатые рыбой, множество озер, заболоченные низины, полчища комаров в летнее время. Климат суровый, влажность высокая. Ползучие полярные ивы, карликовые березы. Стелющиеся заросли голубики, морошки. Постоянные ветра, скудная освещенность.

Воевать в таких условиях, успешно сдерживать фрицев — очевидно, то еще удовольствие.

Андрей поправил лямку вещмешка и медленно двинулся вниз по тропе. Люди давно ушли, рассосались по поселку. Местность казалась вымершей, строения — необитаемыми.

Рука его машинально потянулась в карман за новой папиросой, но там была лишь смятая пачка. Он смотрел по сторонам, «фотографировал» все, что видел, загонял в память.

Он находился на территории, бывшей под оккупацией. Это не могло оставить равнодушным профессионального контрразведчика. Андрей Неверов не принимал участия в боевых действиях в этой местности, но многое знал, слышал от людей. Летом сорок первого здесь шли бои, ошеломительные по своему накалу. Советские войска отступили от государственной границы лишь на несколько десятков километров, а на отдельных участках даже удержали ее. Немцы, как исступленные, штурмовали линию Мурманск — Кандалакша — Лоухи, надеялись захватить областной центр и перерезать Кировскую железную дорогу. Но уже к осени они сломали себе хребет. Кольский полуостров был занят ими лишь частично. Наступление на Мурманск захлебнулось.

Немцы выдохлись, закрепились на плато и кряже Муста-Тунтури. Линия фронта превратилась в самую настоящую цитадель с глубоко эшелонированной обороной — четыре ряда укреплений и заграждений. Окопы и траншеи вырубались в теле хребта, там же строились бомбоубежища, склады боеприпасов, штабы, госпитали, узлы связи. Монолитные скалы казались неприступными, щетинились орудиями, минометами, дистанционно управляемыми огнеметными установками. Немцы создали тут всю необходимую инфраструктуру, подвели дороги, электричество. Они пытались вести наступательные операции, некоторые из которых часто оборачивались неудачами.

В октябре сорок четвертого начался решительный штурм немецких укреплений, расположенных на хребте. Морская пехота наступала с нескольких направлений. 10 октября советские войска пошли на Муста-Тунтури. Особо отличилась 614-я штрафная рота капитана Рябцовского. Народу в ней было немало, аж 750 человек. Ей достался самый безнадежный участок — высота 260, господствующая над Малым хребтом. Цель атаки — отвлечь внимание противника от действий других частей.

Штрафники, вооруженные лишь стрелковым оружием, лезли вверх по отвесной скале, срывались, застревали в колючей проволоке, гибли под проливным огнем. Немцы косили их из всех видов оружия. В ущелье полегла почти вся рота, но другие части захватили хребет. Они погнали немцев с Кольского полуострова, вскоре выбили их за пределы СССР и освободили северные районы Норвегии.

Капитан спустился в поселок, шагал мимо унылых бревенчатых изб, покосившихся электрических и телеграфных столбов. Он перешел скрипучий мостик через извилистый овраг и с удивлением обнаружил на его дне горки черного снега.

Слева в гуще травы возвышались бетонные надолбы, развалившиеся от времени кирпичные строения, отвалы пород. Видимо, это был заброшенный карьер.

Далее тропа раздваивалась. Одна ее часть вытекала на улицу Береговую, где стояли двухэтажные бараки. Вторая расширялась, переходила в улицу Коминтерна, ведущую к центру поселка.

И вдруг Неверов остановился как вкопанный. Словно кошка царапнула его правую лопатку. Затылок онемел, неприятное ощущение поползло по загривку, на спину. Кто-то щедро одаривал неприятным взглядом капитана военной контрразведки.

Он не раз испытывал подобные ощущения. Так мог смотреть откровенный недоброжелатель, не скрывающий своих эмоций, или, скажем, немецкий снайпер, уже нажимающий указательным пальцем спусковой крючок. Падать, ползти, нырять в овраг? Какая глупость! Кончились времена, когда надо было бояться немецких снайперов.

Зачем кому-то его убивать? Другого пришлют. Да не одного, а целую межведомственную комиссию!

Андрей сделал вид, что чиркает зажигалкой, защищая ее ладонями от ветра, а сам исподлобья озирался. Место открытое, впереди дома, повсюду тотальная неустроенность, мусор, малосимпатичные ландшафты. Вид на море с холма был куда интереснее.

Но как этот вот гипотетический стрелок мог знать, где именно служит человек, в которого он целился? Ведь офицеры СМЕРШ никогда не носили особую форму, способную выделить их в толпе или на открытом месте. К какой части приписан — ту форму и носишь. Связь, пехота, танковые войска. Неверов ничем не отличался от других военных людей — утепленная куртка, потертые галифе, обычная офицерская фуражка и солдатский вещмешок. Даже кобура с пистолетом была не видна под свободно сидящей курткой.

Вдруг полковник Алябин никакой не фантазер и в поселке реально что-то происходит? Здесь кто-то следит за каждым сомнительным приезжим? Может быть, эти типы заранее знали о его прибытии?

Чуть поколебавшись, он выбросил пустую пачку и отправился дальше, надеясь, что неприятные ощущения рассосутся. Не сказать, что они так и сделали, но немного притупились.