Тайна затонувшего конвоя - Александр Тамоников

— А они ожидаются? — спросил Андрей.

— А как ты хотел, товарищ капитан? — Полковник тяжело вздохнул. — Человек, контролирующий мурманских уголовников, оказался нашим ответственным работником, рядом с которым мы трудились не один месяц. Раскрыли — хорошо. Но плохо, что допустили. Такое не сходит с рук. А если он окажется агентом немцев, одним из тех, которых они оставляли на глубокое залегание, то дело вообще швах. Полетят головы. Может, не сразу, не все, но точно. Не исключаю, что это может быть голова одного из присутствующих. Речь, понятно, не о тебе. Выпить хочешь? — внезапно спросил Алябин.

Андрей сглотнул.

— Ты не смущайся, — отмахнулся Алябин. — Сегодня можно. Ни проверок, ни важных совещаний. Считай, что это приказ. Такую отменную работу обязательно надо спрыснуть.

Алябин извлек из выдвижного ящика бутылочку трофейного коньяка, пару стопок.

Он ухитрился все это подцепить одной рукой, потом быстро наполнил стопки, протянул одну Андрею и заявил без тени иронии:

— Будем жить и здравствовать, капитан!

— До конца печени, — пошутил Андрей.

— Тьфу, типун тебе на язык. — Алябин залпом выпил коньяк, закрутил крышку бутылки, дождался, пока Неверов вернет пустую стопку, и убрал все хозяйство в стол. — Ладно, считай, что твой успех мы отметили. А ты неплохо вжился в роль, — похвалил подчиненного Павел Евгеньевич. — Как это называется в ваших блатных кругах — выдавать себя за вора?

— Варганку крутить.

— Вот-вот, — пробурчал полковник. — Наблатыкался, короче, молодец.

— С Пахомовым все в порядке?

— А, это тот парень, которого ты сразил холостым патроном?

— Все верно, Павел Евгеньевич. Боялся, что не вернут мне урки пушку. Но вернули. А холостой патрон я в ботинке прятал, незаметно вставил первым в обойму.

— В порядке твой Пахомов. Мастер художественного хрипа! Труханул он, конечно, по-крупному, но с задачей справился. Бока себе намял, пока по канаве катился, чуть на арматуру горло не насадил. Как-то странно ты все это спланировал.

— Да, местами глуповато, — признался Андрей. — Ушел Карась, мелкая сявка. Да и черт с ним, все равно попадется. В итоге ведь сработало, верно? Личность Сыча из всей этой братии знал только Махан. Брать его отдельно и допрашивать? Нет уж! Во-первых, риск. Там повсюду отморозки с оружием. Ребят потеряем. Во-вторых, пойдет волна, что Махана замели, и Сыч может смыться. Или Махан ничего не скажет. У них свои правила. Мести сообщников они боятся больше, чем пожизненного заключения. А если и скажет, то начнет торговаться, и не факт, что не слукавит. Опять же потеря времени. Информация дойдет до Сыча. Пришлось привлекать реальных персонажей из архангельской братвы — есть там парочка на железном компромате, — чтобы меня представили, вывели в свет, причем быстро, дабы Сыч не проведал. Ведь он прекрасно знает мою физиономию. Настоящее имя Махана — Махалов Николай Петрович. Биография у него что надо, отмороженный на всю тыкву. Он допустил ошибку, когда привез меня к дому Сыча. Сказалась эйфория. Бездна денег в машине! Да еще я, то есть Белый, на его глазах застрелил мента. Вроде банальный фокус, а всегда срабатывает. На это я и рассчитывал. Подготовиться мы толком не успели, сработали криво, да и ребята в машине растерялись. Это не наши оперативники. Плюс Карась гранату швырнул, что было совсем неожиданно. Чудо, что никого не зацепило, все успели смыться, да еще двоих бандитов положили. Наши прикрывали, но чуть отстали, могли не успеть. Кстати, Махан почувствовал их присутствие — нюх у бандита отменный. Удивляюсь, что он меня не раскусил.

— Ты на сто процентов уверен, что Сомов и есть Сыч?

— На двести процентов, товарищ полковник. Хоть на тысячу. Фигура любопытная, не обделенная талантами и работоспособностью. Многостаночник, так сказать. Причастность к абверу более чем вероятна. Махан уже сдает бандитскую сеть. Он понял, что нам известно про Сыча. Не сказать, что поет соловьем, но сквозь зубы цедит. Сомов изначально фигурировал в списке подозреваемых. В доме, куда меня привез Махан, проживает он — больше никто из списка. Семьи нет, чем занимается в личное время, неизвестно. Этот фрукт понимал, что им тоже будут интересоваться, поэтому деятельность временно свернул, не светился. Реакция при задержании тоже говорит о том, что это он. Биографию его следует проверять. По-моему, она хотя бы частично списана с другого человека. Абвер умеет… умел готовить и внедрять кадры. Сомов прибыл из действующей армии в январе текущего года, был переведен в Заполярье контролировать развитие и работу мурманского порта. Нареканий по службе не имел. Уж больно гладкий, без изъянов, слишком уж правильный какой-то. Если он внедрен, значит, есть и сеть агентуры. Не одному же ему куковать тут в вечной мерзлоте, да контролировать работу порта по линии абвера. Война окончилась, стал работать на себя, сколотил банду, подмял под себя воровские круги. На его счету не меньше тридцати убийств, в том числе ответственных лиц. Нападение на пароход «Сермяжный», перевозивший никель. Груз похищен, судно затоплено. Пропажа судна, обломки которого впоследствии обнаружили на норвежской территории. Никель, находившийся на его борту, пропал. Нападение на ресторан «Астория», помните? Первый секретарь обкома справлял юбилей. Ворвались бандиты в масках, всех приглашенных ограбили подчистую, а тех, кто сильно шумел, пристрелили. История с пропажей облигаций государственного займа…

— Ладно, я знаком с криминальной хроникой нашего городка, — проговорил Алябин и поморщился. — Уломал, Неверов, буду ходатайствовать о твоем поощрении.

— Я могу вернуться в Ленинград, Павел Евгеньевич? Ведь существуют какие-то сроки даже у самых длительных командировок. Или это не так?

Наступила жгучая пауза.

Полковник Алябин с каким-то загадочным лицом прохаживался по кабинету, делал это вкрадчиво, мягко переступал с пятки на носок.

— А приехал я назад, а приехал в Ленинград, — задумчиво бормотал он, погруженный в свои мысли.

Через минуту полковник словно случайно попал глазами в капитана и сделал такое лицо, словно не мог сообразить, кто это такой.

— Напомни, Андрей Григорьевич, ты же у нас одинокий человек, да? Тебя никто нигде не ждет? Ни мама с папой, ни любовница, ни супруга с выводком голодных детенышей?

— Никто не ждет, Павел Евгеньевич, — подтвердил Андрей.

— Ага, это хорошо, — заявил тот и тут же спохватился: — Нет, я не прав, это совсем нехорошо. Но в данной ситуации оно очень даже к месту.

«Да уж, малость деликатности в данном вопросе полковнику не повредила бы», — подумал Андрей и почувствовал, как отвердела кожа на его лице.

Теперь он был совсем один в этом мире. Отец и мать офицера Особого отдела Ленинградского фронта, не вылезающего из боевых частей, погибли в сорок втором. Андрей сделал им документы на эвакуацию. Полуторка на льду Ладожского озера попала под бомбежку. Лопнуло колесо, машину отнесло в полынью, она мигом затонула. Все погибли. Неверов выл потом на луну, жутко жалел о том, что подготовил эти клятые документы.