Переход. Репетиция следующего - Самуил Бабин

ПАЛЫЧ. Как это не знает? Вы, наверное, были у другого сенатора? В Риме очень много сенаторов. Наверное, вы ошиблись и зашли не к тому. Джексон, ты же его видел. Почему им ничего не сказал? Может это был не он?

ДЖЕКСОН. Это был он.

ПАЛЫЧ. Хорошо, а как тогда его зовут?

ДЖЕКСОН. Я же говорю, это был Аристарх.

ПАЛЫЧ. И он сказал, что меня не знает?

ДЖЕКСОН. Нет, он сказал, что знает тебя очень хорошо. Но он не уверен, что ты гражданин Рима.

СТАРШИЙ. Последний раз спрашиваю. Кто ни будь из граждан Рима сможет подтвердить, что ты не беглый раб?

ПАЛЫЧ. Нет, думаю, что больше никто не сможет подтвердить. Но я вас очень прошу, можно обойтись как ни будь без этого, ну не вырывать ноздри. Марта, ты же купишь меня с ноздрями. Правда?

КАМИЛ. Я ручаюсь за него. Это мой легионер. Встань римлянин. Ответь им теперь, кто ты.

ПАЛЫЧ. (встает) Я легионер, славного Марка Камила.

КАМИЛ. Все слышали? (достает монету протягивает старшему). Вот тебе золотой центурион, и хорошо запомни этого человека. Скажи теперь всем, кто он.

СТАРШИЙ. Это мой брат. Братишка (пытается обнять Палыча)

КАМИЛ. Это уже перебор. Он просто гражданин Рима. Понял?

СТАРШИЙ. Понял.

КАМИЛ. А, ты хозяйка накрой на стол солдатам. Да не жалей еды и вина. Сегодня я плачу за всех. Снимите с него цепи. (Солдаты освобождают Палыча)

МАРТА. Чего изволите подать?

КАМИЛ. Что будете солдаты? Что Палыч, может быть пожарить рыбу?

ПАЛЫЧ. Нет спасибо, я рыбу больше не ем.

КАМИЛ. Тогда принеси нам жареных колбасок. Знаешь таких, которые готовят кельты. Их укладывают на решетку и жарят на открытом огне. Сумеешь приготовить?

МАРТА. За деньги я умею все. Сначала принесу вина. А вы располагайтесь, господа. (собирается уходить)

КАМИЛ. Постой. (Марта оборачивается) Я не слышал еще твоего ответа. Кто этот человек? Ответишь правильно, золотой будет твой (поднимает в руке монету)

МАРТА. (Подходит к Палычу, внимательно его рассматривает) Его зовут Палыч.

КАМИЛ. Правильно, а что еще ты знаешь?

МАРТА. Он легионер великого Марка Камила

КАМИЛ. Хорошо, а еще?

МАРТА. Я не знаю точно, кажется он еще брат центуриона. Но я не уверена.

КАМИЛ. Нет. Еще он гражданин Рима. Повтори.

МАРТА. Еще он гражданин Рима и брат центуриона.

КАМИЛ. Центурион здесь совсем не причем, и брат его тоже. Забери свой золотой и быстрее неси вина и закуски. МАРТА. (ловит монету) Я поняла. (убегает)

КАМИЛ. Солдаты, а ну сдвигайте столы (сдвигают, рассаживаются) Марта, куда ты пропала, у солдат пересохли глотки? Неси, вина.

СОЛДАТЫ. (хором, стуча кружками по столу) Вина, вина, вина! (вбегает Марта с кувшином и большой тарелкой, наливает всем вина)

КАМИЛ. (поднимает тарелку). Это, что такое?

МАРТА. Это колбаски, кельтские, как просили. А, что не похожи?

КАМИЛ. Разве так кормят солдат? Этого мало. Что скажете, ребята?

СОЛДАТЫ. (хором. Стуча кружками по столу). Мало, мало, мало!

КАМИЛ. Возьми еще денег и неси сюда все. (бросает Марте монету)

СОЛДАТЫ. Неси все, неси все. Неси все!

МАРТА. Я сейчас все принесу. Я мигом. (убегает)

КАМИЛ. (поднимает кружку) Стыдно! СОЛДАТЫ. (хором) Стыдно, стыдно. Стыдно!

КАМИЛ. Хватит. Я уже про другое. Я говорю, стыдно. Мне стыдно, что римский солдат, великий римский солдат не может позволить себе есть и пить как победитель. Где изобилие я вас спрашиваю?

МАРТА. (вбегает с большим подносом). Здесь! Оно уже здесь! (ставит поднос на стол. СОЛДАТЫ (одобрительно). У-у-у-у!)

МАРТА. Ну, что этого теперь достаточно?

КАМИЛ. Это должно стать нормой!

СОЛДАТЫ. Норма, норма, норма! КАМИЛ. Слава Риму!

СТАРШИЙ. Слава Марку Камилу! СОЛДАТЫ. Слава, слава, слава!

КАМИЛ. (к Палычу) Палыч, а ты почему не кричишь со всеми?

ПАЛЫЧ. Я еще не привык. Мне надо время, чтобы понять, чтобы проникнуться энтузиазмом. Вы меня понимаете?

КАМИЛ. (к солдатам) Так, хватит здесь сидеть. Забирайте все и идите на улицу! Чего не понятно? Мне надо обсудить государственные дела. Быстро ушли, быстро! (Солдаты забирают со стола остатки и уходят. К Марте). Ты тоже иди. (Марта убегает)

КАМИЛ. А ты я смотрю, уже перестал бояться?

ПАЛЫЧ. Нет, я все также боюсь. Просто я не люблю.

КАМИЛ. Я не понял, что ты не любишь?

ПАЛЫЧ. Кричать хором не люблю. В восторженной толпе. Не думаю, что это правильно.

КАМИЛ. Значит, ты засомневался и перестал бояться? Видишь, как все быстро меняется. Тебе только что собирались вырвать ноздри и продать как беглого раба. Я пришел его спас, а он меня предал.

ПАЛЫЧ. Я не предавал тебя.

КАМИЛ. Значит, предашь скоро. Такие как ты, сомневающиеся, они-то чаще всего и предают!

ПАЛЫЧ. Не понимаю? Почему если я не кричу со всеми, тоя обязательно предатель?

КАМИЛ. А, что тебе трудно кричать со всеми? Если ты со мной, то будь до конца и во всем. Я тебя очень прошу. А если нет, тогда возвращайся на свою цепь. Вон она еще лежит под столом. Подумай хорошо о том, что я сказал. У тебя есть выбор. А я скоро вернусь. (уходит)

ПАЛЫЧ. (подходит к цепи, поднимает, возвращается к столу, цепь натягивается. Подергав, бросает цепь. Берет со стола тарелку, крутит в руке). Эх, граждане Рима, ни одной сардельки не оставили. Зато мои яблочки кисленькие все на месте (берет ведро с яблоками, гладит). Никому вы не нужны мои хорошие, только мне. И, что им всем от нас нужно. Все мы неправильно делаем. Почему не боишься, почему не кричишь со всеми, почему строем не хочешь ходить? Да, небогатый у нас выбор, если откажешься, вырвут ноздри и на цепь. Ну, когда это, наконец, закончиться? Когда же людям дадут пожить спокойно? (Входит Марта)

МАРТА. Да, только дай вам волю, вы тут же безобразничать начнете. Не успела выйти, а он опять яблоки схватил. А ну, поставь на место!

ПАЛЫЧ. (прижимая ю). Это мои яблоки. Я их никому не отдам.

МАРТА. (вытирает со стола). Да кому они нужны твои яблоки. Глупый ты, Палыч. Его сам Марк Камил в свой легион хотел записать. Кормить, поить. человеком сделать, а он как ребенок сидит тут, в яблоки свои вцепился. Нет, никчемный ты человек. Только в артисты и годишься.

ПАЛЫЧ. Ошибаешься, ты Марта. Это не простые яблоки, это лекарственные яблочки. Самые, что не на есть.

МАРТА. И от чего они вылечить могут?

ПАЛЫЧ. От многих болезней. От жадности, от злобы, от глупости.

МАРТА. Понятно тогда. Смотрю,