Каждые пятнадцать минут - Лиза Скоттолайн

Эрик фыркнул от возмущения:

– За что?! За то, что я пытаюсь купить дом, который и так принадлежит мне?

– Это называется «незаконное вмешательство».

– А если я предложу более высокую цену? Она сказала, что получит столько, сколько запросила – но даже если так, я могу перебить цену! Это не будет вмешательством?

– Не спеши, Эрик, я сомневаюсь, что ты сможешь перебить цену. Поговорив с Дэниелом, я позвонила своему кузену, он риелтор в «Беркшир Хэттэвей», и он навел для меня кое-какие справки. Кейтлин получит за дом пятьсот десять тысяч долларов.

– Что?! – Эрик схватил банку пива и захлопнул дверцу холодильника. – Да это невозможно. Он стоит от силы четыреста пятьдесят тысяч! Как это ей удалось?

– Мой кузен считает, что покупатель – иностранец.

– Какой еще иностранец? Это же пригород Филадельфии, а не Лондон!

– Он говорит, что дома в вашем районе очень выросли в цене, потому что после слияния «Сентенниал Тек» с японской компанией их руководители хотят жить там. И они готовы переплачивать. Три спальни, две ванные комнаты, пятьсот десять тысяч. Упаковать?

Эрик почувствовал, как сердце у него упало. Да уж, упаковать.

– Ладно. Мы оба с тобой знаем, что у меня нет лишних пятисот десяти тысяч наличными.

– Особенно с тех пор, как ты стал выплачивать ей гигантские алименты. Она получит большие деньги, и у нее все будет в порядке. Ей бы стоило поделиться с тобой. – Сьюзан хмыкнула. – Я просто стараюсь предупредить, Эрик. Не надо в это лезть.

– Это дом моей дочери. – Эрик прижал телефон ухом к плечу, вынул банку пива, оторвал железное колечко и сделал глоток.

– Да, это был дом твоей дочери, но Кейтлин решила по-другому.

Эрику нечего было возразить, он мог только переваривать полученную информацию. Он не понимал, как Кейтлин могла продать дом, даже за такие огромные деньги. Он не понимал, как она могла уйти от него. Он ведь любил ее, любил и сейчас, но она ушла и забрала с собой все: Ханну, вид из окна, отлично постриженную лужайку, на которой даже не росли сорняки.

Эрик сделал еще глоток пива, оно горчило.

– Эрик, ты здесь?

– Да, но я близок к самоубийству. Впрочем, к счастью, я знаю хорошего психотерапевта.

Сьюзан рассмеялась.

– Ладно, давай сменим тему. Расскажи мне о софтболе. Кейтлин сказала, что я не имею права присутствовать на тренировках Ханны. Это правда?

– Нет, она просто пыталась от тебя избавиться. И Дэниел тоже. Я рада, что ты не стал отвечать на его звонок. Он вообще не должен с тобой разговаривать напрямую, он ведь знает, что у тебя есть законный представитель. В любом случае тренировка – это общественное мероприятие. И ты имеешь право на нем присутствовать.

– А она не должна была посоветоваться со мной, прежде чем записывать Ханну на летние занятия? Разве у нас не написано в соглашении, что мы принимаем важные решения только сообща?

– В соглашении речь идет о таких решениях, как выбор религии или перевод ребенка в другую школу.

– А что нам делать с софтболом?

– Ничего. Если мы выйдем к судье с просьбой запретить Кейтлин отправить Ханну в секцию софтбола, мы проиграем. И это будет выглядеть так, будто ты придираешься. По мелочам.

– Ты так говоришь, как будто это пустяк. Но ведь для такого ребенка, как Ханна, это совсем не пустяк. Я уже говорил тебе, она очень тревожная и она совсем не хочет играть в софтбол. Она играет плохо, и другие девочки над ней смеются. Мы же можем представить это в суде?

– Нет. Суд не будет убеждать родителей отдавать или не отдавать их ребенка в секцию софтбола. Я знаю, ты считаешь, что у нее тревожное расстройство, но ведь диагноза у нее нет.

– Я поставил ей этот диагноз, а я имею на это право.

– Но суд не признает твое мнение, потому что ты заинтересованное лицо – и это действительно так. Если ты хочешь, чтобы мы обследовали ее и получили заключение о ее психологическом состоянии, мы можем это сделать.

– Я не хочу больше подвергать ее стрессу, даже чтобы убедить в чем-то судью!

Эрик ненавидел всю эту судебную волокиту – с какой стати какой-то судья вообще может решать, что и как лучше для его ребенка, которого он знает лучше всех и любит больше жизни?!

– Она и так нервничает из-за нашего расставания, а теперь и из-за переезда.

– Дети легко приспосабливаются, Эрик.

– Не все дети легко приспосабливаются. – Эрику не нравился скептицизм в голосе Сьюзан. Дети с тревожными расстройствами страдают от душевной боли, и он знал это лучше, чем кто-либо. И некоторые не выдерживают этой боли, слетают с катушек. Интересно, сколько еще случаев стрельбы в школах должно произойти, чтобы люди наконец-то это поняли?

– Эрик, я предлагаю следующее. Посмотри, как пойдут тренировки. Дай ей попробовать, один или два раза. И тогда тебе уже будет с чем выйти в суд, если мы решим это делать.

Но Эрику в голову пришла еще одна мысль – очень смелая мысль.

– Послушай… Я тут с этим домом как-то выпустил из виду одну очень важную вещь… Ведь вся эта ситуация с продажей дома дает мне возможность поднять вопрос об опекунстве. По соглашению Ханна должна проживать с Кейтлин. Но если Кейтлин со своей стороны собирается так много изменить в ее жизни, то получается, что она уже действует не в ее интересах.

– И что ты собираешься с этим делать?

– А мы можем обратиться в суд с иском? С иском по определению места жительства ребенка? О приоритетной опеке[3]?

– Ты серьезно? – В голосе Сьюзан звучало удивление.

– Да, а почему нет?

– Но вы же с Кейтлин уже договорились по-другому. У нас уже есть подписанное соглашение, и по нему Ханна живет у нее.

– Но это было до того, как я узнал, что она продает дом. – Эрик отпил из банки еще немного пива – «Бад лайт» словно добавляло ему решимости. – Давай подумаем непредвзято. Почему Ханна не может жить со мной? Я работаю меньше часов в неделю, чем Кейтлин, я более мобилен. Да черт возьми, если я захочу – я вообще могу оставить работу в больнице и принимать больных только на дому!

– Попридержи коней, Эрик. Мы говорим о глобальных изменениях в твоей жизни.

– А может быть, мне как раз и нужны глобальные изменения в жизни. – Эрик почувствовал, как сердце у него замерло. Оказывается, эти несколько месяцев, когда он не мог быть отцом в полной мере, дались ему тяжелее, чем он себе признавался. – Время перейти в наступление, не так ли? Кейтлин же перешла.

– Но это не соревнование, Эрик, не битва между тобой и Кейтлин. Речь идет об интересах Ханны.