Последние герои - Личия Троиси

— Ты готова сказать мне правду?

— Я уже сказала тебе правду.

— Может быть, но не всю.

Адхара вздохнула. Ей оставалось лишь довериться своему инстинкту.

— С тех пор как я оказалась на вашей земле, я вижу сны.

— Это хорошо для тебя, а я не вижу снов с тех пор, как Крисс вошел в мою жизнь и оставил от нее только пепел. С тех пор я каждую ночь вижу только кошмары. — Рот эльфа сморщился от боли.

— Но я вижу не обычные сны, — продолжила Адхара. — Во сне я все время вижу одно и то же — кого-то, чью фигуру мне не удается разглядеть. Кажется, это женщина. Я вижу ее плохо, но она говорит со мной и просит о помощи.

— Почему меня должны интересовать твои фантазии?

— Потому что ее голос привел меня сюда. Это трудно объяснить, но… мои ноги знали, куда идти. Я не представляла, где нахожусь, мои ноги сами привели меня к вам.

Взгляд эльфа стал жестче.

— Не пытайся провести меня. Мне нужны от тебя ясные ответы, а не бред о твоих снах.

— Сегодня ночью я снова видела сон. Возможно, в нем нет никакого смысла, но… я должна поговорить с Широй. Я не знаю, кто она, но должна с ней говорить.

Эльф взгянул на нее так, словно обжег огнем.

— Кто назвал тебе это имя?

— Та, кого я вижу во сне.

— И что ты должна сказать Шире?

— Я чувствую, что должна сказать это только ей самой, — ответила Адхара и сразу же усомнилась, что поступила правильно. До сих пор она вела себя осторожно — старалась понять, что происходит вокруг, и не слишком открываться сама, чтобы не попасть под удар. А теперь все пропало. Она разрушила все, что сделала для своего спасения ради какого-то сна! Но ведь в ее жизни многое определял инстинкт.

— Скажи это мне, — настаивал эльф.

— Я думаю, ты не поймешь ее слова. По-моему, это что-то личное.

— Скажи! — свистящим шепотом потребовал эльф и положил руку на рукоять кинжала.

У Адхары не осталось выбора.

— Я должна сказать Шире, что та, кого я вижу в снах, помнит время, когда они жили в Орве до того, как появился Крисс, и мешочек по-прежнему у нее. Он с ней даже теперь, когда у нее отобрали все.

Эльф внезапно рванулся вперед. Адхара даже не увидела, как его рука вынула из ножен кинжал. Она только почувствовала удар своего затылка о стену, тепло своей крови, которая снова потекла из раны, и холод стального лезвия возле горла. Лицо эльфа оказалось прямо перед ее лицом. Оно было искажено слепой яростью.

— Как ты сумела узнать про это? Где ее держат? Кто ты такая?

Голос перешел на крик. Рука эльфа ухватилась за воротник куртки Адхары и стянула его на горле. Задыхаясь, Адхара сумела лишь пробормотать:

— Я… не знаю… кто такая… Шира.

— Шира — это я! Понятно тебе, проклятая? — ответила эльфийка, которую Адхара принимала за эльфа-мужчину.

Шира отлично помнила тот день. Орва была пропитана запахом соли. Так бывало только раз в году, когда цвела веридония — подводная водоросль. На поверхности моря появлялось столько веридоний, что оно становилось зеленым, словно кто-то произнес заклинание, и на месте океана возник луг. Через два дня после этого на водорослях появлялись цветы — маленькие синие шарики, собранные в длинные гроздья, которые плавали на поверхности воды. По ночам эти цветы излучали свет и освещали город. Они существовали всего один день, а потом лопались, выпуская в воздух светящуюся пыльцу. Эта пыльца засыпала улицы и покрывала крыши, наполняя город сильным пьянящим запахом моря. Она была похожа на снег. Шира и ее сестра Лхира никогда не видели снега, но знали, что он существует в Эрак Мааре, в том числе в Краю Песков, откуда родом были их предки.

В тот раз была одна из этих ночей. Шире и Лхире было по двенадцать лет. Они вместе с другими горожанами вышли на улицу и, сидя на краю одной из прибрежных скал, смотрели, как лопаются цветы веридонии. Это происходило каждый год, но всегда удивляло горожан. Когда цветы лопались на ковре из водорослей и их шарики превращались в мягкие мешочки, народ кричал от восторга. Согласно легенде, сама Фенора, богиня плодородия, проходила по ковру из водорослей, и они лопались под ее ногами.

Шира любила эту ночь — прежде всего потому, что ей разрешали выйти из храма и свободно гулять по городу, и еще потому, что ее сестра очень любила этот праздник. В ту ночь Лхира сидела, положив подбородок на прижатые к груди колени, и не сводила глаз с ковра водорослей, с нетерпением ожидая, когда начнут лопаться цветы.

Когда воздух наполнился треском лопающихся цветов, которые завершали последним шумным вздохом свое земное существование, она каждый раз хлопала в ладоши от восторга. От света, который излучала пыльца, глаза Лхиры сияли каким-то особым блеском, на который Шира никогда не уставала смотреть. Она и Лхира были близнецами, и все говорили, что их невозможно отличить одну от другой. Но у самой Ширы глаза никогда так не блестели.

В этот вечер они тоже были на празднике и, как обычно, гуляли по вымощенным камнями улицам города среди деревянных дворцов, собирая с земли полные горсти ароматной пыльцы.

Они взбежали на холм, легли на землю и начали кататься по пыльце, пока не превратились в две светящиеся фигуры, уютно лежащие на земле под усыпанным звездами небом. Обе сестры очень устали. Еще час, и наступит рассвет, придут жрецы и отведут их в храм — Лхиру молиться, Ширу тренироваться. Такова была судьба детей, отданных в храм.

— Ты согласна, чтобы мы заключили договор? — вдруг спросила Лхира.

— Какой договор? — спросила Шира, поворачиваясь к ней.

— Такой, который действует всю жизнь.

Лхира вскочила на ноги и, прежде чем сестра успела что-нибудь сказать, сняла у нее с пояса кинжал. Изящным движением — она все делала изящно — Лхира отрезала прядь своих волос и, держа ее двумя пальцами, показала сестре.

— Вот мои. Ты должна сделать так же.

Шира посмотрела на нее недоверчиво, но подчинилась. Никому не было известно, что цвет волос у них не один и тот же. Всем, кто был знаком с сестрами, казалось, что волосы у них одинакового цвета — ярко-зеленого и блестят одинаково. Но сами девочки знали, что маленькая разница есть. Это была их тайна. Жрецы тоже постарались, чтобы сестры отличались одна от другой. У Лхиры волосы были длинные, а у Ширы, которая должна была стать воином, очень короткие. Поэтому Шире было трудно срезать прядь с головы. Но она все же сделала это и, сжав волосы в кулаке, подала их сестре.

Лхира взяла их и одновременно подала Шире свои. Потом она оторвала кусок ткани от своего платья, перевязала им свои волосы и жестом попросила Ширу сделать то же. А потом взяла Ширу за ту руку, которой та перевязывала волосы, и сказала:

— Ты должна поклясться мне, что всегда будешь носить их с собой, что бы с тобой ни случилось.