Ведьмы не сдаются! - Станислава Муращенко

– А мы тут тебя поминаем, – объяснил он. Потом подумал и предложил: – Присоединяйся.

Я же сама недавно предлагала самой себе устроить поминки, так почему бы не устроить их в хорошей компании лучших друзей? В общем, думала я недолго…

…По прошествии получаса я уже тоже была готовая. К тому, чтобы петь песни, вопить и идти в бой на дракона с голыми руками. Не помню, чтобы я когда-то так напивалась, и надеюсь, что и не вспомню. Но что было, то было. А было весело! К несчастью, события того вечера не стали выветриваться у меня из памяти, как обычно у жертв алкоголя, напротив, намертво засели в голове, так что на следующее утро я могла вовсю насладиться «кино» «Напившиеся маги» с собой в главной роли. Естественно, сначала мы пили. Мои новоприобретенные физиологические изменения не сработали, но алкоголь действовал на меня не хуже, чем на всех нормальных людей. После того как я дошла до состояния «навеселе», а Амели и Бьен, начавшие гораздо раньше, были уже не просто «навеселе», а «весе-о-олые», мы начали петь, а точнее, очень немелодично завывать. В трезвом состоянии Амели (единственная из нас) довольно неплохо пела, но так то в трезвом состоянии!

– Ой, цветет калина в поле у ручья! – выводили мы.

Дальше слова этой песенки мы не знали, а потому перешли к другой, сменив репертуар на заставки из иномирных сериалов и фильмов. С нашей легкой руки их по зеркалу мировидения смотрел весь Институт: пару лет назад мы случайно обнаружили, что кроме общения и осмотра территории по нему вполне можно смотреть «кино» из другого мира. Потом мы приступили к другим песням, перепев весь репертуар наших любимых исполнителей. Когда песни закончились, мы решили поразвлечься мытьем посуды. Посуду мыть никто не любит, и мы не исключение, но на то мы и пьяные, чтобы превратить в веселое занятие даже это!

После первой же разбитой тарелки Амели поняла, что такими темпами ее сервизу очень скоро придет конец, и мы устроили конкурс. Тому, кто разобьет меньше всего посуды, полагался новый шарф Амели. Мы с Амели принялись с сосредоточенностью, достойной урока по истории, перемывать посуду, но выиграл все-таки Бьен, поскольку ее не мыл вообще. Однако условиями конкурса Амели почему-то забыла оговорить этот пункт, так что все было по-честному, и шарф достался Бьену. Он был ярко-красного цвета и выглядел слишком длинным даже на отнюдь не низеньком Бьене. Я поинтересовалась, как он выглядел на Амели, поскольку шарф она купила только неделю назад и надеть еще не успела. Девушка, кажется, этого и сама не знала, а посему захотела примерить, но Бьен вцепился в шарф, отказываясь его отдавать, и гордо ходил с ним на шее весь оставшийся вечер. Побузив еще пару часов, за которые мы успели несколько вывести алкоголь из организма методом частого хождения в туалет, мы утихомирились, в смысле – пошли спать.

О том, что у Амели три комнаты, мы, естественно, не вспомнили и завалились спать в одной, разложив диван. Я ложилась последней и выключила свет. Покачиваясь, как осинка на ветру, я с трудом дошла до дивана и легла. Было жестко и холодно, под рукой было что-то твердое и, кажется, храпело. Я стукнула его, ушибив локоть, а потом, устроив поудобнее подушку, с горем пополам заснула – по голове что-то хлопало, а по спине гулял сквозняк, что не способствовало здоровому сну.

Проснулась. Открывать глаза не хочу. Ну и не буду. Все, больше не пью. Вообще никогда. Ох, голова болит. Что мы вчера отмечали? Кажется, мои поминки. А когда я успела умереть? Не помню. Надо будет опросить у кого-нибудь умного и желательно трезвого. Зато я помню, когда успела воскреснуть. Что ж, и это достижение. Я уже говорила, как сильно голова болела?

Я осторожно пошевелилась, боясь, что неприятными ощущениями в голове дело не ограничится. Потом пошевелилась еще раз. Кажется, с тем, что у меня болит голова, я сильно преувеличила. Чувствовала я себя, как ни странно, вполне сносно (что было действительно странно, если учесть, что вчера я: а) ожила и б) напилась как свинка, дополнив этим свинячью же грязь после вылезания из могилы). Вот только голоса из кухни уж очень сильно резали уши, а запахи – нос. Впрочем, запахи были весьма приятными… наверное, Амели готовила – у нее это довольно неплохо получается, чего нельзя сказать обо мне. Что-то элементарное вроде яичницы или жареного мяса я приготовить могу и с голоду сама не умираю, но еда в моем исполнении получается именно съедобной, а не вкусной. Потом я вспомнила, что обострение чувств – это благоприобретенные способности моего вампирьего организма, а не следствие переизбытка алкоголя в крови. Вспомнив, как я их обрела, я тихо накрыла голову подушкой. Мама дорогая! Я же теперь вампир! И что мне теперь делать? Кажется, я собиралась повторить вчерашнюю истерику. Взяв себя в руки, я сдвинула подушку с лица и открыла глаза. Темные шторы были заботливо задернуты. Н-да, понятно, почему мне так неудобно спалось! Я умудрилась пристроиться не на диване, а между диваном и тумбочкой, в неприятной близости от балкона и балконной двери, всю ночь хлопавшей меня по голове. Храпевшим предметом, о который я вчера отбила локоть, оказалась тумбочка, а не Бьен, на которого я вчера грешила.

Из кухни доносились то повышающиеся, то затихающие голоса Бьена и Амели – кажется, они боялись меня разбудить, но временами забывались и заговаривали слишком громко.

– Она вампир! – почти крикнула Амели и снова перешла на трагический шепот: – Она вампир. А ты понимаешь, что это значит? Она будет охотиться и пить кровь. Удивительно, как она не напала на нас вчера.

Ну спасибо, подруга. Обласкала, как могла. Я это еще припомню и если вдруг проголодаюсь, то обещаю, что ты будешь моей первой и последней жертвой!

– Но, может, она не плохой вампир? – с надеждой спросил Бьен.

Да… он всегда был простоват, но друзьям предан безмерно. Идеалист несчастный.

– Ты что, с ума сошел? – Снова повышение тона и шепот: – Ты когда-нибудь видел хорошего вампира?

– Ну, в сериале. Вы с Лиерой еще долго кричали, что он симпатичный, – подумав, ответил Бьен. – Нет, ну действительно, может, она хорошая, может, она еще сама не осознает, что с ней происходит?

Все это было сказано с такими возвышенно-трагическими интонациями, что я обзавидовалась.

– Тогда мы должны ей помочь, – подытожила Амели.

Я услышала шаги и почувствовала приближение Бьена и Амели. Я быстро прикрыла глаза.

– Лиера, – осторожно позвала Амели. – Лиера, как ты? Пообещай, что не будешь обедать нами, по крайней мере до того, как мы поговорим.

Я уже не притворялась и села. Бьен с Амели переглянулись, парень протянул руку и помог мне подняться.

– Ты не очень удобно устроилась, – сказал он с усмешкой и снова посерьезнел.

Я мрачно покосилась на Амели и приготовилась ждать, что же она мне скажет.

– Лиера, ты знаешь, что ты вампир? – все так же осторожно, словно разговаривала с ребенком, спросила Амели.

Я кивнула.

И тогда Амели с неподдельным любопытством спросила: – Ну и как ты себя чувствуешь?