Поезд дальше не идет - Джулия Поздно

– Отец, как думаешь матери скажет?

– Помни: лучшая защита – нападение! – загадочно произнес Михаил и потянулся за телефоном. – Всего один звонок и мы в дамках!

– Ты о чем?

– Сейчас, сейчас… – пролистывая список абонентов в телефоне, бормотал себе под нос, Романовский. – Вот, нашел! – он нажал вызов и замер с телефоном у уха, прикладывая палец к губам, с просьбой соблюдать тишину. – Ольга Сергеевна, приветствую вас! Наша идея обрела реальность, теперь можно и о свадьбе поговорить! Сами понимаете не телефонный разговор, надо бы встретиться!

Стас сидел, слушал и не понимал… Неужели Звягинцева была в курсе их планов с отцом, и вот так запросто отдала дочь на поругание?

– Вот и все, вопрос закрыт! – с довольным видом произнес отец. – Скоро свадьба!

– Отец, она точно будет против!

– Кто ее будет спрашивать! Она всего лишь пешка, при шахматной королеве!

– О пешке тоже нельзя забывать… – задумавшись, проговорил Стас.

Михаил внимательно посмотрел на сына. Годы пролетели незаметно: из неуклюжего подростка, сын превратился в молодого мужчину, уверенного в своих возможностях и действиях.

– Да плюнь ты на пешку! Нашел кого остерегаться! Дура она молодая, не понимает какой ей сундук с сокровищами подвалил! – проговорил отец, пьяно улыбаясь. – Ты вон какой у меня вырос, бабы млеют от тебя! И ей тоже ты не будешь безразличен!

– Не знаю, не знаю…! Крепкий орешек достался судя по всему!

Отец вдруг громко расхохотался.

– Стас, а ты Аньку помнишь?

Стас почему-то вдруг раскраснелся, залпом выпил стопку водки и закашлялся.

– Помню, —ответил он, сквозь кашель.

– Подавился что ли? – спросил отец. – Пять точечных ударов, – сказал он и со всего маха отвесил пятерней по спине сына.

– Отец! Мне больно!

– О!       Сработало! – довольным голосом произнес отец. – Так вот! Встретил я тут на днях Аньку! Такая бабища стала, еле узнал! Сиськи по ведру, жопа— на джипе моем не объехать! Говорит мне: «Как там ученик мой? Пригодились знания?»

Стас, окончательно опьянел: из недр памяти появился образ фигуристой рыжеволосой женщины с яркими зелеными глазами. В жизни Стаса она появилась именно тогда, когда его первый сексуальный опыт закончился полным конфузом перед соседкой по парте. Спортивный зал с горой матов был тем самым местом, куда Стас затащил Соньку после уроков. Зажав ее в самый угол, он начал тискать ее маленькие груди и влажными губами втягивать ее губы к себе в рот. Сонька, извивалась, как уж на сковородке и уже весьма опытными пальчиками, быстро расстегнула молнию на его штанах и нащупала твердую, как камень плоть, стремящуюся вырваться наружу. У Стаса горело лицо, в висках был слышен собственный пульс, а голос охрип от напряжения.

– Возьми его, – горячо шептал он Соньке куда-то в висок.

Та вдруг резко, оттолкнула его навзничь и быстрым движением опустила его плавки вниз. Ее глазам предстало мужское достоинство весьма скромных размеров…, она звонко рассмеялась и сказала: «Тю, да у тебя тут не на что посмотреть!»

Стас весь сжался, словно на него вылили ведро ледяной воды. На плавках в один момент появилось предательское мокрое пятно. Он вскочил с мата, весь пунцовый от стыда и пытаясь натянуть штаны на ходу, сбежал из зала под звонкий смех одноклассницы…

Дома он забился в своей комнате и от нелепости произошедшего рыдал…

Вечером пришел отец. Перепуганная не на шутку мать, толком ничего не смогла объяснить, лишь бубнила одно, что сын не отзывается, и никого к себе не пускает.

Взволнованный Михаил направился к комнате сына и постучал:

– Открой, – произнес он, – надо поговорить.

– Не хочу ни с кем говорить, – зло ответил сын.

– Никто тебе не поможет кроме меня, – уверенно сказал отец, – доверься мне, сынок.

Замок щелкнул, дверь открылась.

Весь вечер они просидели вдвоем, не зажигая свет. Сбиваясь на каждом слове и слегка заикаясь, Стас рассказал о случившемся отцу.

– И это все, что тебя так расстроило? Завтра в школу не пойдешь. Отдохни недельку, мы с тобой скатаемся в одно очень интересное место, – сказал Михаил и ласково похлопал сына по плечу.

– Ирина, мы завтра на недельку со Стасом уедем по делам, собери все необходимое, – сказал он жене, ожидавшей его в гостиной.

– Как он? – еле слышно спросила она мужа.

– Маленькая неудача, – ничего не объясняя ответил Михаил, и скрылся за дверью кабинета.

Жена тихо подошла к двери и приложила к ней ухо.

– Ань, привет! Заработать хочешь? – все что смогла расслышать Ирина.

На другое утро, Михаил с сыном уехали. Стас ехал молча, отец не выдержал первым:

– Ну что сын, пришло время становиться мужиком! Готов?!

– Всегда, – ответил насуплено юноша, не совсем понимая, что его ожидает.

Через четыре часа пути, они оказались в маленьком провинциальном городке и остановились у двухэтажного особняка, за высоким кованым забором.

– Михаил Васильевич! Я уж заждалась вас! – к ним навстречу спешила молодая женщина, аппетитных форм, с рыжими волосами и зелеными глазами.

– Ань, знакомься! Мой сын!

– Какой красавчик! Весь в отца! – сказала Анна и протянула руку Стасу. – Будем знакомы!

– Будем, – растерянно ответил тот.

– Ну что, вверяю вам своего наследника, приеду через неделю! – загадочно проговорил Михаил.

– Па, я что-то не понимаю…

– Тебе не надо ничего понимать, через неделю я за тобой приеду. Анна тебе все объяснит. Слушайся ее! – ответил отец и улыбнулся.

– Михаил Васильевич, может задержитесь хоть на день? – спросила женщина.

– Работа! Как-нибудь в другой раз!

– Ловлю на слове!

Михаил обернулся к сыну, приобнял слегка его и шепнул на ухо:

– Тебе понравится.

Проводив взглядом джип Михаила, свернувшего за угол, Анна обернулась к младшему Романовскому:

– Пойдем в дом, там для тебя приготовлена комната.

Стас подхватил спортивную сумку с вещами и направился следом за ней, с интересом рассматривая точеную фигуру женщины.

В доме было прохладно. Странный аромат, витавший в воздухе особняка, пощипывал Стасу нос. Широкая изящная лестница с мраморными ступенями и ажурной ковкой, вела на второй этаж.

– Следуй за мной, – повелительно произнесла Анна и стала подниматься наверх.

Только сейчас Стас обратил внимание, что практически все окна в доме зашторены и от этого в нем таился легкий полумрак.