Главный герой Апокалипсиса - Юрий Розин

Твою же мать…

— Откуда ты такой взялся, может, расскажешь? — в его голосе легко читалось едва сдерживаемое предвкушение… су–у–ука… — Без союзов, без покровительства… что, сирота? Мамы–папы не было? Бедняжечка… и даже связи нет, вы только подумайте! И это в нашем–то мире, где все стремятся удовлетворять свои порывы в первую же очередь… Подумать только, этот ублюдок Сайтар сумел отхватить такой лакомый кусочек, — послышались звуки расстёгивания пуговиц. — И ты, определённо, стоишь пятидесяти серебра за ночь.

А–а–а… так на аукционе продавались не сами рабы, а право на пользование… так, соберись, дебил! Не о том думаешь!

Матрас сильно накренился, жиртрест уселся на кровать. Печать Сына апокалипсиса нагрелась так, что, казалось, ещё немного — и подо мной загорятся простыни, куда сильнее, чем во время столкновения с упырём. Надо сказать, это было даже как–то обидно, получалось, что угроза моей жизни для меня менее серьёзна, чем угроза моей чести. А ведь считал себя разумным и рациональным человеком… ну, по большей части. А потом произошло то, что я мог ожидать лишь в самую последнюю очередь.

Лицом я уткнулся в подушку и ничего не видел, но системное окно нашло меня даже здесь, словно отпечатавшись на внутренней стороне век.

Суммарная характеристика тела превысила порог заурядности.

Получено двадцать свободных очков характеристик тела.

Необходимо распределить их для завершения пробуждения.

Ещё не до конца осознавая, что всё это значит, действуя больше на инстинктах, я набрал в грудь столько воздуха, сколько был способен и заорал прямо в подушку:

— ВСЁ В СИЛУ!!!

В мгновение ока тело налилось такой мощью, что мне бы сейчас удалось свернуть даже горы. Верёвки толщиной в палец, совсем недавно казавшиеся прочнее скелета Росомахи, превратились в жалкие ниточки, и буквально за пару рывков я высвободил сначала одну руку, а за ней и вторую. А потом, крутанувшись на кровати, хваткой орла вцепился жироте в шею, глубоко утонув в складках подбородков. И отразившийся в его глазах страх стал лучшей наградой за последние несколько минут.

— Как ты… — просипел он, судорожно сжимая моё предплечье своими сардельками.

— Вот так! — злорадство било через край, — если кто–то попытается пристроиться к моей жопе — у меня просыпается второе дыхание!

— Давай… договоримся… я заплачу тебе!

— Погоди, к тебе мы ещё вернёмся, — для острастки я тряхнул жирного так сильно, что у него что–то хрустнуло в шее. — У меня есть ещё больший мудак на примете, он — первый в очереди. АВТОР! АВТОР, БЛЯТЬ!

— С кем ты… разговариваешь?

— Я сказал тебе заткнуться?! — свободной рукой с наслаждением залепил пассажирному поезду по щеке. — Автор, я тебя предупреждаю. Если ты мне сейчас не ответишь, я отпущу этого утырка и без боя сдамся амбалам за дверью! И если ты так топишь за правдоподобие и логичность своего мира, то тебе придётся либо прикончить меня, либо вернуть в положение лицом в пол и дать этой свинье закончить начатое! Такой книги ты хотел?! Сильно сомневаюсь!

Прошла секунда, вторая, третья… а потом в пустоте передо мной появилась знакомая, стилизованная под дерево табличка.

Ну что тебе от меня надо?

Да, сука, да, ДА!!! Так, успокойся, веди себя собранно…

— Прекрати меня игнорировать! Я не прошу помогать мне, но отвечай! Иначе, клянусь, я буду руинить твою работу снова и снова, пока сюжет не сольётся в настолько глубокую жопу, что его оттуда не сможет выковырять даже консилиум проктологов!

Ответа не было довольно долго, и я уже начал думать, что угроз оказалось мало, но затем первая табличка исчезла, и появилась новая, куда бо́льшая и с бо́льшим объёмом текста.

Хорошо, договорились.

Но больше не обращайся ко мне перед персонажами.

Я не могу сделать вид, что они не замечают твоих воплей,

придётся прописывать мысли о твоём безумии и всё такое.

Этот злодей–насильник ладно,

но твои будущие союзники не должны считать тебя сумасшедшим.

— Это, пожалуйста.

Всё, давай, дальше сам.

И следи за способностью Сына апокалипсиса.

Угроза уменьшилась, а значит, и эффект должен ослабнуть.

А ведь точно, несмотря на то, что сила в руке оставалась достаточной, чтобы Жаба Хрякк не смог вырваться, по сравнению с тем, что было во время пробуждения, разница была очень значительной.

— Спасибо за совет, — я проводил взглядом исчезнувшую табличку и вновь повернулся к лишённому антигравов Вове Харчанову. — А теперь ты…

Угроза сработала, так что больше живым Гомик Симпсонян мне был не нужен. А потому я, продолжая удерживать его одной рукой за шею, стащил Жира Жировича на пол и, встав над ним, прижиматься к нему я точно не собирался, второй рукой принялся вбивать свою злость ему в нос, губы и обвисшие, как у бассета, щёки. И… какой же это был кайф! Ощущение трескающихся под кулаком косточек пускало по телу табуны мурашек, и в какой–то момент я поймал себя на том, что с улыбкой дебила бормочу себе под нос:

— Ублюдок, мать твою, говно собачье, что, решил ко мне лезть? Ты, засранец вонючий, мать твою! Попробуй меня трахнуть — я тебя сам трахну, ублюдок, онанист чёртов, будь ты проклят! Говно собачье, жиртрест вонючий, дерьмо, падла!

О–о–о… да… как. Же. Сука. Это. Было. Приятно…

Остановился я только, когда морда одного из Трёх Толстяков превратилась в сплошное кровавое месиво. Удивительно, как я только не сломал себе никакие кости в руках, но, вероятно, это тоже было последствие возросшей силы. Глубоко и удовлетворённо выдохнув, я разжал затёкшие пальцы, и затылок мертвеца стукнулся об пол. Так, теперь… выход!

Он явно богатей, а значит, и комната должна быть ВИПовая, в такой вполне возможно наличие какой–нибудь потайной двери или люка… стараясь не слишком шуметь, я начал ощупывать стены и пол. Ничего. Какое же… тут вдруг моё внимание привлёк платяной шкаф, стоящий у дальней стены. А может быть… Эврика! Отодвинув в сторону вешалки с нарядами и пару раз стукнув по задней стенке, я услышал столь ласкающее слух гулкое эхо. Это действительно был скрытый выход. Зашибись!

Теперь надо было озаботиться своей наготой, благо на вешалках висели не только прозрачные пеньюары. Обычной одежды, конечно, тоже не было, но из вороха шмотья мне удалось выудить свободную рубаху и более–менее приличные на вид штаны. Правда, на том месте, где у брюк была ширинка, у этих располагался целый кусок ткани на верёвочках, очевидно для большего удобства доставания. Но выбирая между ними и другими, у которых похожий кармашек располагался на жопе, я долго не раздумывал. Обуви, к сожалению, не было, но, после некоторой внутренней борьбы, я всё–таки взял и натянул на ноги мягкие тряпочные туфли мертвеца. Оказались немного малы, но в целом терпимо.