Гимназистка. Под тенью белой лисы - Бронислава Вонсович

— У нас, в студенческой столовой, в городе. — Управляющий, заметив мои затруднения, дёрнул за ручки и створки с противным скрипом распахнулись, обнажив унылое нутро с одной вешалкой. — У нас чуть подороже, чем в студенческой столовой, но тоже идут доплаты из казны. В комнатах готовить нельзя, узнаю — оштрафую.

Сговорились мы в конце концов и на проживание, и на стол, тем более что поесть я могла уже сейчас, что и стало определяющим. К тому же я препположила, что преподавателей должны кормить получше, чем студентов. В конце концов, если будет совсем плохо, просто откажусь со следующего месяца и перейду в студенческую столовую.

Завтрак не впечатлил — остывшая каша и еле тёплый чай — но был совсем не лишним. Маленький пирожок с повидлом, выданный к чаю, я есть не стала, оставила для Мефодия Всеславовича, шкатулку с которым открыла, как только вернулась с завтрака и заперлась в комнате.

— Получилось, Елизавета Дмитриевна? — осторожно уточнил он, оглядев новые совершенно невпечатляющие владения.

— В университет зачислили, на работу приняли, — отрапортовала я. — Правда, Мефодий Всеславович, на работе возможны проблемы.

Обрисовать проблемы я не успела, поскольку в дверь постучали столь сильно и уверенно, что я сразу решила: вот он, результат неосторожного разговора с Соколовым. Да он вообще мог быть провокатором, и сейчас по мою душу пришла полиция. Кстати, как происходит арест владеющих магией? Это же может быть опасно для окружающих, если маг не захочет арестовываться. Но тут уже ранее виденное зелёное плетение ворвалось в комнату, обрисовало меня и прошло сквозь домового, не посчитав его препятствием.

— Елизавета, открывай. Я знаю, что ты тут. — Кого-кого, а княгиню услышать я настолько не рассчитывала, что от растерянности попросту застыла посреди комнаты. — Или ты меня боишься?

— С чего бы мне вас бояться, дорогая бабушка? — насмешливо протянула я, открывая дверь. Почему-то осознание, что по мою душу пришли всего лишь родственники, несказанно успокоило. — Просто видеть вас желания нет.

Княгиня была одна, не озаботилась она группой поддержки. То ли была уверена, что в случае чего справится со мной без помощников, то ли хотела поговорить без свидетелей.

— Признаться, тебе удалось меня удивить, — высокомерно бросила она. — Только ради чего? Ради вот этого вот? — Презрительный кивок на жалкое убранство комнаты, в которой шкаф так и щерился дверцами, показывая пустое нутро. — Рысьины так жить не должны.

— Я не Рысьина, я Седых.

— Я бы поспорила, — княгиня прищурилась, старательно притушивая внезапно заблестевшие глаза. — Рысьиной тебя признал тотем основателя, что касается Седых… Могу я войти или так и будем разговаривать на пороге, делая нашу беседу достоянием любого желающего?

— Входите, Фаина Алексеевна.

Я посторонилась, и княгиня прошла мимо, предоставляя мне возможность закрыть за собой дверь. Уселась она на стул с таким видом, словно тот стоял в тронном зале. Поскольку стул был единственным, наверняка она рассчитывала, что я останусь стоять и приму её выговор со склонённой головой. Но я устроилась на кровати, которая хоть и жёсткая, а всё же помягче цельнодеревянного стула.

— И стоило оно того? — мягко спросила княгиня. — Лишиться всего, что имеешь, ради призрачного шанса.

— У меня ничего не было, — напомнила я. — Раз уж вы отказываете мне в фамилии Седых, то и на их имущество я претендовать не могу, не так ли?

На всякий случай я поставила полог тишины, но, похоже, в этот раз наш разговор не был интересен никому, кроме нас двоих: попыток подслушать не наблюдалось.

— А ведь я могу обеспечить тебе массу неприятностей, — улыбнулась она, почти мурлыча. — Не любят у нас, когда происходит захват чужого тела.

Обеспечить неприятностями могла и я Рысьиных.

— Я это сделала не по своему желанию, а по вашему, — напомнила я.

Княгиня подавилась тем, что собиралась приводить аргументами дальше, и прошипела в ответ:

— Что за ерунду ты несёшь?

Но несмотря на сказанное, она весьма споро построила свою защиту от прослушивания: ведь моей она не видела и опасалась, что Рысьинские секреты узнает посторонний.

— Видите ли, Фаина Алексеевна, если сесть и спокойно подумать, почему вообще после применения заклинания, выдернувшего из тела душу, удалось притянуть хоть кого-то, приходишь к неутешительным выводам: для этого оно должно было произнесено в присутствии тех из клана, кто сможет быстро переправить тело, оставшееся без души, к целителям. А значит, напали на нас Рысьины и они же убили Ольгу Станиславовну. Вы рассчитывали, что испуганный человек, которому не на кого и не на что будет опереться, согласится на все ваши условия. Но, простите, с убийцами мне не по пути. Доказать, кстати, присутствие людей из клана при необходимости будет проще простого.

Намекала я на снятые в квартире отпечатки пальцев, но княгиня о том вряд ли могла знать. Впрочем, на неё и без того было жалко смотреть: высокомерие с неё слетело, а вот груз прожитых лет, напротив, проявился на лице. В один момент она превратилась из моложавой женщины в поникшую развалину.

— Ты не права, — хрипло выдавила она. — Мы не убивали Ольгу.

— Она сама убилась? — предположила я. — Учтите, я не поверю, что при убийстве не было вас или кого-нибудь другого из клана.

— Если ты так уверена в своих выводах, почему не боишься, что мы и тебя убьём? — с нехорошей улыбкой спросила Рысьина.

— Вам нужен артефакт, — напомнила я, — к которому ключом является это тело.

— Ты можешь думать о нас что угодно, но мы не убивали Ольгу, — твёрдо сказала княгиня. — Да, всё дело в артефакте, чёрт бы его побрал! — она стукнула кулаком по столу, на котором словно выжженный след остался, но я пенять на порчу казённого имущества не стала. — Потому что эта дура не понимала, как опасно владение такой вещью. Я её уговаривала отдать, что обезопасило бы вас обеих, но она стояла насмерть. Вот и…

— Поэтому вы её решили припугнуть?

— Не поэтому. А потому что та Лиза показала артефакт не тому человеку, и посторонним стало известно о том, что он у неё есть. Это перестало быть тайной.

— Посторонним — это Юрию Александровичу? — уточнила я, прикинув, кому именно могла показать секретный артефакт та Лиза, что была до меня. По всему выходило, что доверенных лиц у неё было не так уж и много.

— Именно. — Княгиня кивнула и сложила руки под грудью. За её руками я следила не отрываясь: всё же не было полной уверенности, что она не попытается меня устранить. — Что Александр Николаевич, что его сын необычайно болтливы, поэтому вопрос был только в том, когда информация дойдёт до заинтересованных людей и за внучкой начнётся охота.

— А не проще было бы вернуть артефакт владельцам? Это сразу снимало ряд проблем.

— Сразу видно, что ты мыслишь другими категориями, — высокомерно ответила княгиня. — Владение подобным артефактом даёт клану большие преимущества, пусть даже это владение тайное. Но каких-то сто лет — и артефакт считался бы уже нашей собственностью. Конечно, это большой риск и проще было бы вернуть бывшим владельцам. Но открытый возврат бросил бы на наш клан такую тень, от которой мы бы долго не оправились, если вообще смогли бы это сделать. В любом случае решать что-то можно, только имея артефакт на руках, а Ольга наотрез отказывалась его нам отдавать.