Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм - Майкл Бенсон

И все же, несмотря на недосып, Кубрик был в прекрасном расположении духа. Его фильм «Доктор Стрейнджлав», который вышел в конце января, имел большой успех и у критиков, и с коммерческой точки зрения. 5 февраля на главной странице Variety в заголовке, напечатанном большими буквами, было написано: «Молния! “Доктор Стрейнджлав” Стенли Кубрика побивает все рекорды в истории каждую неделю в театре Victoria (Нью-Йорк), театре Baronet (Нью-Йорк), театре Columbia (Лондон)».

На этой волне он обдумывал новый фильм, писал письма и даже удивил Кристиану тем, что был слишком общительным. После того, как он приехал в Polaris, поговорил с Лавджоем, проанализировал последние отчеты о кассовых сборах и просмотрел свою почту, он как обычно придвинул свое кресло к печатной машинке, расположенной на его поломанном металлическом столе и начал строчить короткие четкие письма. Кубрик обожал точный язык и старался сводить даже крайне важные письма к лаконичной одной странице. «Если будет длиннее, они решат, что тебе больше нечем заняться», – думал он, вспоминая в качестве прекрасного образца сигнал во время Второй мировой от американского военно-морского самолета-разведчика, кружащего над северной Атлантикой: «Видел корабль, он затонул».

31 марта, во вторник, он написал 11 писем, только одно из них, адресованное Артуру Кларку, было больше страницы. Майклу Воссу в Лос-Анджелес: «У меня нет ни малейшей идеи, каким будет мой следующий фильм, поэтому сложновато говорить о кастинге». Шаэлю Харрису в канадскую страховую компанию в Виннипеге: «Имя Бэт Гуано отсылает к навозу, найденному в пещерах с летучими мышами и используемому как удобрение. Что ж, вы выиграли пари» (полковник американских военно-воздушных сил «Бэт» Гуано, которого сыграл Кинан Уинн, был персонажем в фильме «Доктор Стрейнджлав»).

Неделю спустя 6 апреля он написал 17 писем – возможно, это было его рекордом. Своему бывшему продюсеру и приятелю Александру Сингеру, который потом сам стал режиссером: «Сью Лайон должна быть великолепна в “Ночи игуаны”. Ты должен посмотреть новый фильм Ингмара Бергмана “Молчание”. На этом хватит. Я работаю над парочкой идей для фильма, но я пока еще не решил, что буду делать следующим». Основателю Annenberg School of Communications в Университете Пенсильвании Гилберту Селдсу он ответил на предложение провести лекцию: «Я никогда не читал лекций и не писал статей. Мне нравится думать, что я делаю это не из-за скромности, но, вероятно, это является формой наивысшего себялюбия. Серьезно, мне всегда казалось, что что-то не так с режиссерами и писателями, которые решили стать критиками и лекторами».

Кроме этого, Кубрик активно учувствовал в рекламной компании своего фильма – просто не выставляя себя в центр этой деятельности. После переезда в Нью-Йорк осенью 1963 года он сосредоточился на том, чтобы убедиться, что Columbia Pictures выделит столько же денег и времени на продвижение «Доктора Стрейнджлава», сколько она выделила на выход фильма «Пушки острова Наварон» в 1961 году – второго самого кассового фильма этого года. Делая это, он заработал среди сотрудников отдела рекламы студии репутацию любителя все контролировать. И все же у него было время, и они с Кристианой вошли в социальный круг, который включал в себя великого джазмена Арти Шоу, который отрекся от кларнета в прошлом десятилетии и вовлекся в кинопрокат и написание художественной литературы; жену Шоу, актрису Эвелин Кейс, писателя Терри Саузерна и его жену Кэрол, и британского режиссера Брайана Форбса, который быстро прижился в Нью-Йорке.

Однажды зимой 1963–1964 года Форбса пригласили в гости, и разговор зашел о следующем шаге Кубрика после «Доктора Стрейнджлова». Кубрику нравилась похвала Форбса его фильмов в британских газетах в последние несколько лет, и ему нравились фильмы Форбса, например одобренные критиками «Свистни по ветру» и «Сеанс дождливым вечером». И хотя они и стали какими-никакими друзьями, Кубрик считал, что суждения человека всегда стоят на пути у дружбы. В тот год на дворе стояла холодная зима, и Кубрик, совершенно равнодушный к состоянию своего гардероба, озаботился приобретением теплой одежды только по возникновению острой в ней необходимости – однажды он просто схватил первую попавшуюся в магазине дешевую синтетическую шапку из искусственного меха и водрузил ее на свою голову. От таких его действий стильная Кристиана чувствовала раздражение, которое она пыталась контролировать, но зачастую безуспешно.

Несмотря на некоторые хорошо известные попытки сделать жанр научной фантастики респектабельным за предыдущее десятилетие, в начале 60-х он всего на один или два ранга был выше порнографии на весах социальной приемлемости. Это было «что-то о зеленых человечках», – говорила Кристиана. Однажды, когда Форбс и Кубрик прогуливались в шуме уличного движения и, то и дело выдыхая изо ртов пар – температура на улице была ниже нуля болтали. Они обсуждали относительные достоинства съемок в Лондоне перед съемками в Лос-Анджелесе – британское правительство выделило значительную сумму денег на эту сферу, оно пыталось переманить голливудское производство в Британию, и в стране были превосходные студийные возможности. Форбс, который начинал с актерской деятельности, разговаривал в своей приятной манере высшего общества, которую он получил при посещении Королевской академии драматического искусства, а Кубрик – в своей полусаркастической манере пригородов Нью-Йорка. В какой-то момент Форбс спросил, какой проект Кубрик замышляет дальше. Кубрик ответил, что он ищет возможность снять научную фантастику.

«О, Стэнли, ради Бога!» – воскликнул Форбс, поворачиваясь лицом к режиссеру. «Научная фантастика? Ты, должно быть, шутишь», – сказал он. Кубрик посмотрел на него беспристрастно. Нет, он не шутит, ответил он. Он на самом деле интересуется некоторыми идеями. Форбс, видя, что его коллега действительно говорил серьезно, оглядел его шапку с неприязнью. «Ты знаешь, Стэнли, ты не можешь в таком виде ходить по улице», – сказал он.

Кубрик долго смотрел на него. «Тебе… не нравится моя одежда? – недоверчиво спросил он. – Ты как моя мать».

Вернувшись домой, он рассказал о произошедшем Кристиане. Ему хотелось, чтобы Форбс ему нравился, но он не мог поверить в то, что только что услышал. Он пытался приписать это культурным различиям. «Я думаю, это английские штучки», – сказал он.

«Нет, Стэнли, – сказала Кристиана. – Он придурок».

Позднее она вспоминала провал с Форбсом как начало решающей главы в жизни Стэнли – той, в которой он создал «Космическую одиссею 2001 года».

* * *

В течение предыдущих нескольких лет, пока Кубрик работал над «Лолитой» и «Доктором Стрейнджлавом», которые были сняты на английских студиях, он много слушал радио BBC по выходным. В ноябре и декабре 1961 года он услышал новую научно-фантастическую радиопостановку «Тени на Солнце», и она привлекла его внимание. Ее написал Гэвин Блакени, а главную роль исполнил американский актер-экспат Уильям Сильвестр. Сюжет повествовал о череде странных событий, которые происходили после падения метеорита на Землю, что-то связанное с таинственным потемнением Солнца. Когда из-за недостаточного солнечного света упала температура, Сильвестр и другие персонажи выяснили, что вместе с метеором на Землю попал инопланетный вирус. Из-за него люди становились невосприимчивыми к холоду, но он также постепенно заставил их отказаться от всех сексуальных запретов.