Шаги в пустоте - Юлия Александровна Лавряшина

подрулила к их столику и пригласила Артура на белый танец. А он не смог отказать, потому что у дамы был юбилей – это событие шумно отмечалось за длинным столом в углу зала. И она была одинокой стареющей женщиной – сидела во главе одна, и окружали ее только подруги. Ну не хватило у него духа не сделать для несчастного человека такую малость!

Он был уверен, что Оксана поймет и одобрит, а потом они посмеются вместе над его тяжким рыцарским долгом… Но когда Артур вернулся к столику, то Оксаны там не оказалось.

– Ваша дама ушла, – равнодушно сообщил метрдотель, который и не такие драмы видал.

Артур догнал ее на полпути к метро, хорошо, что Оксана не водила машину. Когда он попытался ее обнять, она оттолкнула его и прошипела в лицо:

– Что ж ты не радуешь ее? Вся ночь впереди! – По ее сердитому лицу текли слезы.

– Дурочка, ты чего?! – ему было смешно, но Оксана убила бы его, если б он посмел рассмеяться.

– Ты никому не можешь отказать, да?! Ты считаешь себя обязанным осчастливить всех женщин на свете?

Больше не рискуя прикасаться к Оксане, Артур просто пошел рядом, намеренно сдерживая шаг, чтобы она тоже укротила свой бег:

– Да это же ничего не значило… Обычная вежливость. Ну представь, как эта тетка была бы опозорена в глазах своих гостей, если б я послал ее! У нее юбилей. Лет шестьдесят, не меньше.

– Вряд ли, – произнесла Оксана с некоторым колебанием.

– Да я тебе говорю! Она вся ботоксом прокачана, но этим же возраст не скроешь. И те, кого она пригласила, точно знают, сколько ей… Знаешь, большинство из них позлорадствовало бы, если б я побрезговал потанцевать с нею.

– Фу! – вырвалось у Оксаны. – Слово-то какое – побрезговал…

– А ты думаешь, мне было приятно?

Она быстро взглянула на него: не врет?

Шаги ее замедлились. Артуру удалось тронуть самые чувствительные струны доброй души – ей стало жаль ту, что, оказывается, в матери ей годилась… Действительно, что такого? Один танец с невероятным мужчиной. Будет о чем вспомнить в кресле-качалке, укрывшись мягким пледом…

Ее рука мягко заползла под его локоть, Артур чуть прижал ее. Оксана еле слышно вздохнула:

– Ладно, я понимаю. Прости. Глупо было с моей стороны…

«Да уж», – вслух он произнес другое:

– Ты же знаешь, что мне никто, кроме тебя, не нужен.

Уголок ее мягких губ приподнялся:

– Ты говорил… Наверное, я не могу до конца в это поверить.

– Я тоже, – ответил он в унисон, – не могу поверить, что такая женщина, как ты, и в самом деле меня любит…

Ее лицо разом просветлело, она часто заморгала, повернувшись к нему. «Вот теперь она простила меня», – подумал Артур с облегчением и поцеловал пшеничные волосы. Оксана прижалась головой к его плечу.

Он и сейчас помнил травяной запах ее волос, обволакивающий сердце. Может, потому оно и не замерло от боли, продолжало биться, что сама Оксана защитила его, растворившись в нем и оставшись навсегда.

Не было смысла клясться самому себе или Сашке в том, что ее мама навечно останется его последней женщиной… Работа давно убедила Артура: чаще всего человек сам не подозревает, чего ожидать от себя. Но то, что отныне Оксана будет частью его самого, лучшей частью, в этом Артур не сомневался.

Сашка все еще говорила о той давней поездке с мамой, словно пыталась убедить себя, будто лучше уже не будет. Наверное, ей почудился привкус предательства в том, как она обрадовалась, почуяв запах моря…

Артур прислушался.

– А та ракушка так и стоит у меня на полке. Ты видел?

Он кивнул, не перебивая ее.

– Я до сих пор верю, что в ней шумит море…

То, как внезапно Сашка замолчала, заставило его взглянуть на нее: по ее дрожащему личику текли слезы. Плакала она беззвучно, без всхлипов и даже не пыталась вытереть щеки – надеялась, что Артур не заметит?

Держа руль левой рукой, он осторожно сжал ее маленькую кисть с тонкими пальцами:

– Я не могу тебе обещать, что все будет хорошо. Мы можем только надеяться на это… Но я сделаю все, чтобы помочь тебе справиться.

Вот теперь она всхлипнула:

– А я тебе…

– Договорились, – заключил он. – А теперь смотри на указатели! Нам нужна улица Гагарина.

– В курортном городе улицы должны носить другие имена. Ну, я не знаю! Улица Кипарисовая. Аллея Волны. Проспект Прибоя.

– Тупик… Акулы! – подхватил Артур, и она рассмеялась. – Сходим в мэрию с предложением?

В ее больших глазах еще светилась печаль, но губы уже улыбались. Она долго смотрела на него перед тем, как признаться:

– Знаешь, что я давно хотела тебе сказать? Ты классный!

* * *

Дом Юрия оказался еще лучше, чем я воображала, пока мы ехали. Нет, он вовсе не был гигантским, как у моего отца, всего на пять небольших комнат – две внизу и три наверху. Но в нем было какое-то сказочное очарование: оранжевая черепичная крыша, стены из ракушечника, настоящие ставни. И хозяйка Вика (они разрешили мне называть их просто по именам!) походила на добрую волшебницу – светлые, слегка вьющиеся волосы до плеч, улыбчивый рот, большие карие глаза, в которых таились золотистые искорки.

«Вот абсолютно счастливая женщина», – подумала я, только взглянув на нее.

А она обняла меня так крепко, будто я была их родственницей, приехавшей на каникулы. Хотя она Артура-то в глаза не видела, меня тем более. Почему он не был на их свадьбе, мой напарник так и не смог вспомнить, хотя в то время Юрий еще жил в Москве…

Его жена Артуру тоже понравилась – мне показалось, будто он с облегчением перевел дух, наверное, опасался, что нас в штыки встретит стерва с надутыми губами… Юрий мог жениться на такой?

Он показался мне излишне собранным, даже напряженным, но это объяснимо, если вспомнить: у него пропал младший брат. Не могу сказать, что испытала к Викиному мужу ту же симпатию, что и к ней. Хоть я и сама еще тот социопат, но в своем кругу не держусь так отстраненно и холодно. А с остальными людьми играю роли, меняю маски – так мне легче. Не зря мама отдала меня в театральную студию еще раньше, чем в школу…

Но Юрий даже не пытался изобразить радушного хозяина. Казалось, он постоянно ждет подвоха… Может, его шокировало, как Артур выглядит? Надеялся, что друг его детства подурнел с годами? Ну тут его можно понять: страшновато пускать в дом