История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х - начало 1990-х годов - Владимир Перхин

I

«Вы проповедуете гражданский мир и сотрудничество с советской властью. Отчего же вы сами не возвращаетесь в Москву и не поступаете на советскую службу?»

Как часто приходилось всем «примиренцам» слышать подобные вопросы! Когда мне их задавали в личных беседах, я обычно отделывался шуткой, отвечал собеседнику в тон: «А вот Вы, я вижу, проповедуете борьбу до конца и свержение вооруженной силой. Отчего же Вы сами не берете винтовку и не идете свергать?..» Разница между нами заключалась в том, что я понимал абсурдность своего вопроса в то время, как мои вопрошатели отнюдь не сознавали бессмысленности своего.

Когда же доводилось читать такого сорта вопросы в газетах, то письменно отвечать на них казалось излишним: во-первых, сами газеты и авторы, которые печатали такие вещи, заслуживали не столько внимания, сколько сострадания, а во-вторых, представлялось неловким, занимать время читателей столь несерьезными мелочами…

Но каково же было мое удивление, когда как раз подобный же вопрос я прочел в статье автора, к коему я питаю самое искреннее уважение. В статье г. Пасманика из «Общего дела» («Примиренчество проф. Устрялова») имеется следующий абзац:

«Да будет мне позволено прежде всего затронуть очень деликатный личный момент: почему же проф. Устрялов сам не вернется в Москву и не начнет свое сотрудничество с большевиками? В этаких положениях личный пример – этический долг. Оставаясь физически эмигрантом, нельзя духовно слиться с советской Россией».

Правда, автор заканчивает этот скользкий абзац стыдливым прибавлением: «но суть дела не в этом». Однако, из песни слова не выкинешь и остается констатировать, что и в серьезных спорах можно встретить подчас этот сомнительный аргумент, употребленный не с целью «обличить» или «обругать» противника, а с добросовестным намерением выявить несостоятельность оспариваемой позиции. Тут уже не приходится отделываться шутками, а нужно ответить серьезно и по существу, хотя бы с несомненным риском сказать нечто само собою разумеющееся. Впрочем, если освободить эту дискуссию от узколичного момента, она может представить интерес.

Не так давно в том же «Общем деле» довелось мне прочесть тот же аргумент («почему в Москву не едете»), только в значительно менее корректной форме – по адресу проф. Ключникова. Очевидно, он и в самом деле кое-кому кажется убедительным – этот бойкий аргументик!..

II

В России совершается сейчас давно предсказанный примиренцами сдвиг от утопии к здравому смыслу. Сдвиг идет по всей линии хозяйственного фронта. Разумеется, он затрудняется массою обстоятельств, как экономического, так и политического характера. Страна опустошена, а психология правящей партии слишком прониклась конкретно коммунистическими навыками, чтобы поворот мог сразу овладеть душами партийных низов и мгновенно претвориться в жизнь. Отход совершается постепенно, «на тормозах», с оглядками, с трудностями, в атмосфере народных страданий, недружелюбия к власти, в обстановке полного разрушения национального хозяйства. Лишь мало по малу создадутся в стране сносные условия существования, когда каждый получит реальную возможность быть полезным родине на своем месте, в меру своих знаний и способностей.

Момент окончательного перелома еще не наступил. Пока раскрепощен обмен, но производство еще не налажено. Намечается разумная программа, но ее нелегко осуществить. Окончательный перелом наступит тогда, когда начнут сказываться реальные результаты нового курса советской власти. Позволительно рассчитывать, что это произойдет сравнительно скоро (примерно к будущей осени), хотя приходится помнить, что достижение благоприятных результатов обусловлено целым рядом разнообразных обстоятельств, из коих на первом месте стоит вопрос об отношении России к внешнему Миру.

Сейчас массовое возвращение эмиграции на родину едва ли еще могло бы принести ощутительные, благотворные плоды. Пожалуй, оно не пошло бы впрок ни эмиграции, ни России. Момент еще не настал, надо подождать, как это и ни печально. Мы знаем, что в самой Советской России оставшаяся интеллигенция (небольшевистская) далеко не использована сполна. Такова объективная обстановка, и ее нельзя изменить мгновенно. Интеллигенты нередко предпочитают простейшие физические работы (шитье сапог, надзор за огородами) занятиям по специальности, ибо последние не дают возможности существовать (6.000 советских рублей в месяц!), а иногда вдобавок представляются и заведомо бесплодными в силу многообразных стеснений, их связывающих. Условия интеллигентного труда в России за эти четыре года рисуются достаточно безотрадными. Профессора, юристы, учителя, даже врачи – все люди интеллигентных профессий зачастую принуждаются рубить дрова на своих «делянках», чистить мостовые, грузить казенные грузы. Теперь, правда, эти нелепости «коммунистического» быта, игнорирующего элементарнейший принцип разделения труда, начинают понемногу уходить в прошлое. Но покуда процесс «перерождения системы» не определится в своих неизбежных следствиях (реальное воссоздание основных начал «буржуазного» строя), – говорить о долге эмиграции возвращения на родину не приходится. Да помимо всего, оно просто неосуществимо еще фактически: мы знаем, сколько разнообразнейших рогаток нужно в наши дни преодолеть, чтобы попасть эмигранту в родные места. Конечно, тут мыслимы отдельные исключения, даже довольно многочисленные, – но не о них речь.

В настоящее время следует поставить вопрос лишь о подготовке к предстоящему общему возвращению, дабы как только явится возможность возвратиться с пользой, удалось бы сделать это организованно, без промедлений, словопрений и сутолоки. Равным образом, должны быть приняты меры к разумному определенно самого момента и условий целесообразного возвращения. Для этого необходимо установить контакт с московскою властью.

Насколько я понимаю, к этому приблизительно и сводилось столь нашумевшее парижское предложение Ю.В. Ключникова. А наши политическое противники, приписав нам лозунг «пора домой», стремятся, по политическим соображениям, истолковать его в смысле, наиболее нам чуждом.

III

Служить России можно, к счастью, не только на ее территория, но и вне ее. Специфическая особенность данного момента (едва ли особенно продолжительного) состоит в том, что русская политическая эмиграция могла бы ныне за границею принести даже больше пользы родине, чем дома. Она должна помочь иностранцам понять и осмыслить русскую революцию. Она должна примирить «цивилизованный мир» с новой Россией. – Вот пока наиболее общая и в то же время конкретная формула доступного для всей эмиграции «примирения» и «сотрудничества» с Москвой – сотрудничества добровольного и независимого.

Нужно всеми силами содействовать тому процессу перерождения большевизма и духовно-материального оздоровления страны, который совершается «там, внутри». Нужно, чтобы большевикам удалось перевести страну на «новые хозяйственные рельсы». Как никогда Россия нуждается теперь в помощи иностранцев. И во имя родины обязаны русские люди, рассеянные по пространству всего Мира, добиваться этой помощи, прилагая к нему все усилия, воздействуя на иностранное общественное мнение и, сколько возможно, на правительства.