Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - Елена Малето

Со второй половины XIV в. главенствующее положение в экономических и церковно-политических отношениях Северо-Восточной Руси с Византией перешло к Москве. Отношения эти не ограничивались торговыми операциями, в которых принимали участие не только крупное московское купечество, но и великокняжеская власть, духовные лица. Особое значение приобрели церковные связи44.

Другим важным направлением русско-византийских контактов была материальная помощь Византии. С первой половины XIV и до середины XV в. русские митрополиты и многие архиереи посещали Константинополь по служебным делам и с целью поклонения цареградским святыням. Константинопольским патриархам и византийским императорам посылалась добровольная денежная помощь — так называемая «милостыня».

Под 1398 г. летописи сообщают о русском посольстве в Константинополь с целью оказания материальной помощи византийскому императору Мануилу II Палеологу. Во главе посольства стоял инок Троице-Сергиева монастыря и Симонова монастыря преподобный Андрей (Родион) Ослябя, облеченный доверием московского великого князя Василия I Дмитриевича и святителя Киприана. Послал к вселенскому патриарху Матфею I и императору византийскому Мануилу II своего доверенного человека — протопопа Даниила с «милостыней» и великий князь Михаил Александрович Тверской, активизируя самостоятельную политику. «В лѣто 6906 злочестивыи царь Турьскыи сынѣ Амуратовѣ, брат Чалибѣевѣ, именемъ Баазытъ, събравъ воя многы и пришед оступи Царь-город съ всѣ стороны и пути переня по морю и по суху и стоя под градом 7 лѣтъ, надѣяся взятии его, а прочия окрестъныя многы грады и страны гречьскыя взяша и поплениша, — сообщает летописец. — Тогда же сущии въ Царѣградѣ царь и патриархъ и прочии людие бяху в печали велице и во истомѣ и въ оскуд ѣнии. Слышав же то князь великыи Василеи Дмитреевичь и съжалися зѣло и объмысливъ съ отцем своимъ митрополитомъ Киприяномъ и съ своею братьею и с прочими князьми Русскыми и послаша въ Царьгород много серебра в милостыню с черньцомъ Родионом Ослебятемъ, иже преже былъ бояринъ любутьскы. А князь Михаило Тферьскы тако ж послал протопопа своего Данила с милостынею. Донесшемъ же имъ сию милостыню въ Царьгород, и царь и патриархъ и вси людие велико благо дарение въздаша богу и много хваление и благословение всылаху Руси, и прислаша поминокъ к великому князю на благословение икону чюдну, на неи же бѣ написанъ Спасъ в бѣлоризцех. Стоитъ же икона та въ церкве его въ Благовѣщении на его дворѣ и до сего дне на лѣвои странѣ на поклонѣ»45. Полученный в ответ на щедрые дары образ Спаса занял почетное место в Благовещенском соборе Московского Кремля. С тех пор отправка помощи в Византию из Москвы и других городов, как и регулярные приезды греков на Русь «за милостыней», становятся основной формой русско-византийских контактов.

Посылка «многого имения», или «милостыни», из Руси оказала поддержку слабеющей Византии перед лицом надвигающейся опасности со стороны турок-османов. Такую финансовую помощь русские князья оказывали многим православным патриархатам Востока, монастырям Афона и Синая. В благодарность тверскому великому князю, московским государям и предстоятелям Русской церкви с православного Востока присылали чудотворные иконы, святые мощи божьих угодников, почитаемые кресты и богослужебные книги на греческом языке. В этот период усилился приток на Русь всевозможной церковной утвари, а сотрудничество русских, византийских, южнославянских и афонских монастырей способствовало интенсивному взаимному обмену не только материальными и культурными ценностями, но также богословскими идеями46. О небывалом авторитете Афона красноречиво свидетельствует то обстоятельство, что с середины XIV в. святогорские монахи возглавляли вселенскую патриархию на протяжении практически целого столетия (патриарх-святогорец Афанасий I и др.). В это время исихазм (см.: Терминологический словарь настоящей работы. — Е. АТ) стал центральным фактором не только церковной, но и светской истории Византии.

Документы подтверждают, что между Византией и Русью велась оживленная дипломатическая переписка. При этом в переписке с византийским императором и патриархом состоял не только великий князь Московский, который добивался поставления своего кандидата на митрополичью кафедру, но и другие князья, например великий князь Тверской, «проводивший политику тверского регионализма»47. Так, «Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче», автор которого тверской поп Фома (Матвеевич) — доверенное лицо, посол великого князя Тверского Бориса Александровича и непосредственный участник Ферраро-Флорентийского собора 1438–1439 гг., посвященного вопросам объединения католической и православной церквей и созванного в связи с растущей турецкой агрессией, сообщает, что отправке тверского посольства на собор предшествовала интенсивная переписка между византийским императором Иоанном VIII Палеологом и Борисом Тверским. Участие Твери во Флорентийском соборе историки оценивают как «весьма активное»48. Текст охранной грамоты папы римского Евгения IV послу русскому Фоме на право беспошлинного проезда по всем территориям, подвластным римской курии, от февраля 1439 г. для возвращения на Русь также косвенно указывает на дипломатическую активность великого княжества Тверского49.

Возможно, подобная переписка была и у рязанских князей, но Рязанская земля — многострадальное пограничье между Русью и Диким полем — не смогла сохранить летописи и иные документы по истории края, что предопределило многочисленные споры в историографии по вопросу их существования в целом. Факты из политической истории княжества, как правило, военно-оборонительного характера, включены, например, в Никоновскую и Воскресенскую летописи50. Сведения из других сфер, включая церковно-религиозную историю, довольно редки, хотя и позволяют проследить некоторые важные события: последовательность пребывания на епископской кафедре рязанских владык, их основные дела, взаимоотношения с митрополитами и проч.51 В XIV столетии Рязанская земля еще сохраняла относительную независимость, хотя находилась в сложном политико-географическом положении между Золотой Ордой, с чьей территорией она непосредственно граничила, и Северо-Восточной Русью, а со второй половины XIV в. — и подступившим с запада Великим княжеством Литовским. Столица княжества еще в XIII в. переместилась из разоренной старой Рязани выше по реке Оке в Переяславль-Рязанский, через который проходил важный торговый путь в Крым и на побережье Черного моря. По нему шли купцы, паломники и митрополиты, отправлявшиеся по церковно-политическим делам в Константинополь, Сурож и другие города средневекового мира. Источники свидетельствуют, что с конца XIV — начала XV в. рязанские князья признавали великих князей Московских «старейшими братьями»52.

Нюансы острейшей политической и дипломатической борьбы за митрополичий престол раскрывает послание великого князя Василия Васильевича II (Темного) к константинопольскому патриарху Митрофану, в котором великий князь Московский писал об отступлении от православия митрополита Исидора на Ферраро-Флорентийском соборе 1438–1439 гг. и требовал согласия патриарха на избрание и рукоположение русского митрополита Ионы53. Ответил ли патриарх великому князю Василию на него, неизвестно. Но из другого документа, адресованного Василием Васильевичем II уже императору Константину Палеологу, видно, что «ромеи» не хотели предоставить Русской церкви права свободного избрания митрополита, так что великий князь вынужден был без согласия патриарха, собрав собор русских епископов, поставить митрополитом епископа рязанского Иону (1448–1461)54.