Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - Елена Малето

По дороге в Константинополь, имея при себе «харатии», то есть чистые листы пергамента, скрепленные великокняжескими печатями, на случай составления долговых обязательств от имени великого князя Московского или займа денег для подкупа патриарших и императорских чиновников, Митяй, проехав Коломну и Рязань, направился в Византию через контролируемые Мамаем территории, где и был задержан ордынцами. Однако вскоре оказался отпущен и даже получил митрополичий ярлык от хана Мамаевой Орды — Тюляка, дав какие-то обещания относительно своего посредничества с целью восстановить зависимость Москвы от подконтрольной Мамаю части Орды31.

Выданный ордынцами Митяю ярлык показывает, что Мамай пробовал дипломатическим путем восстановить подчинение себе Руси, нарушенное при «розмирье» 1374 г., а великокняжеская московская партия готова была пойти на это. Иными словами, политическому сближению с Литвой эта группировка предпочитала покорность Орде. В пути между Кафой и Константинополем «уже близ Царьграда бывшим, внезапно Митяй разболелся и умер на мори». Высказывалось предположение, что его отравили32.

Члены посольства, продолжая стремиться к созданию великорусской митрополии, в качестве нового кандидата в митрополиты самостоятельно выдвинули архимандрита Переславского Пимена (впоследствии в 1383 г. он стал митрополитом «всея Руси»), который также был в составе делегации.

На чистом листе пергамента с печатью великого князя была написана фальшивая грамота, содержавшая просьбу от имени Дмитрия Ивановича поставить Пимена митрополитом. Одновременно для достижения этой цели Пимен занял крупные суммы денег у генуэзских и мусульманских купцов под долговые обязательства великого князя Дмитрия33.

Киприан, законно претендовавший на то, чтобы возглавить Русскую церковь как митрополит Киевский и всея Руси, в это время также находился в Константинополе (он принимал участие в церковном соборе, который осудил и низложил его противника, патриарха Макария, и избрал новым патриархом Нила), и между ним и новым претендентом на митрополию началась тяжба. В этой борьбе послы Дмитрия Донского израсходовали на подкуп участников собора большие наличные средства, которые они заняли в Константинополе, и наделали огромных долгов. Да таких, что московская казна не могла их оплатить в течение многих лет (20 тысяч гривен серебра). В итоге в июне 1380 г. Пимену удалось добиться в Константинополе принятия соборного определения, которое признавало незаконным поставление Киприана при патриархе Филофее34. В этой ситуации Киприан отказался от прав на восточную часть митрополии, но за ним признавалась юрисдикция над епархиями в Литве и Малой Руси, то есть Галиции, а синод рукоположил Пимена в сан митрополита «всея Руси» с оговоркой, что в управление православной церкви в Малой Руси и Литве он вступит только после смерти Киприана.

Прежде чем русское посольство успело вернуться из Византии домой, произошла Куликовская битва (8 сентября 1380 г.). Мамай был разбит русскими и через некоторое время потерпел поражение от Тохтамыша. Победный исход кампании побудил великого князя Дмитрия Ивановича, возмущенного фальсификацией и долгами Пимена, пригласить в Москву Киприана (в то время митрополита Киевского) как митрополита «всея Руси» с предложением принять на себя управление великорусской частью Киевской митрополии. В новых условиях, когда миновала возможность создания литовско-ордынского союза, а Москва укрепила свой авторитет среди русских княжеств, Дмитрий Иванович надеялся, что Киприан будет не проводником литовского влияния в Москве, а наоборот — московского в Литве.

Первый митрополит Великой Руси Пимен по прибытии на Русь осенью 1381 г. был подвергнут опале: «Князь же великий не восхоти приати его… Приставиша к нему некоего боярина, именем Ивана, сына Григорьева Чюриловича, нарицаемого Драницу, и послаша Пимена в изгнание и в заточенье… на Чухлому (северо-восток Руси) и тамо бысть в оземствовании лето едино; но и от Чухломы веден бысть в Тверь»35.

Однако Киприан управлял церковью «всея Руси» недолго (1381–1382). Разгром Северо-Восточной Руси в 1382 г., втайне подготовленный Тохтамышем, принудил Дмитрия Донского вернуться к старой, выгодной для Орды политике дробления Русской церкви36. Ни великого князя Дмитрия Ивановича, ни митрополита Киприана во время осады в столице не было. Первый уехал собирать войско в Кострому, а второй, спасая великокняжескую семью, отбыл в Новгород, а потом во враждебную Москве Тверь. Последнее обстоятельство вызвало подозрение и гнев Дмитрия Ивановича, который увидел в отъезде Киприана в пределы Тверского княжества не просто попытку спастись бегством от ордынцев, а новую интригу против Московского княжества с участием Твери и, возможно, Литвы37. Вскоре после ухода орд хана Тохтамыша из русских пределов по приказу Дмитрия Донского митрополит Киприан был вторично выслан в Киев, находившийся в то время под контролем Великого княжества Литовского.

В сложившихся обстоятельствах великому князю вновь понадобился ссыльный Пимен, который «тое же осени» 1382 г. был переведен из Твери в Москву. Таким образом, очередное изгнание Киприана из Москвы возродило из политического небытия фигуру митрополита Пимена. А церковное деление Руси оказалось приведенным в полное соответствие с делением политическим: Галицкая Русь, принадлежавшая Польше, имела своего митрополита Антония; Западная Русь, подвластная Великому княжеству Литовскому, — митрополита Киприана; Великая Русь, вновь подчиненная Орде, — митрополита Пимена.

И еще об одном активном участнике описанных событий и современнике Митяя нельзя не упомянуть. Это его идеологический противник — Дионисий, епископ Суздальский (впоследствии митрополит Киевский и всея Руси). По преданию, Дионисий (в миру Давид) был постриженником Киево-Печерского монастыря и в подражание ему основал Вознесенский Печерский монастырь в Нижнем Новгороде. Известно, что в 1364 г. митрополит Алексий, осознававший важность союза Москвы с Нижним Новгородом, почтил Дионисия саном епископа Суздальского и Нижегородского, который стал одним из самых образованных и авторитетных архиереев Русской церкви своего времени, близким к Сергию Радонежскому, и, волею судеб, соперником Митяя-Михаила за митрополичий престол.

В 1379 г. Митяю удалось убедить князя созвать собор русских епископов для своего рукоположения на кафедру: «По повелению же княжю собрашася епископи. Ни един же от них дерзну рещи супротив Митяю, но тъкмо Дионисий, епископ Суждальскый»38. С его мнением пришлось считаться даже великому князю Дмитрию: от епископской хиротонии нареченного митрополита в Москве отказались. Дионисий, выступив против, решил отправиться в Константинополь сам, чтобы сообщить патриарху о сложившейся в Москве ситуации. Митяй, опасаясь, что Дионисий преуспеет в своих попытках не допустить его поставления на митрополию, попросил великого князя Дмитрия задержать архиерея и не дать ему уехать в Византию. И великий князь отдал приказ воспрепятствовать его поездке. Чтобы освободиться из заточения, Дионисию пришлось пообещать, что он не поедет к патриарху без ведома великого князя и до возвращения из Царьграда Митяя-Михаила, а поручителем за него выступил Сергий Радонежский. После этого великий князь велел освободить Дионисия, но епископ нарушил обещание: бежал из Москвы сначала в Суздаль, потом в Нижний Новгород, а затем в Константинополь (Царьград). Этим он, по выражению летописца, причинил себе «поношение и негодование», а своему поручителю — много бед и неприятностей. Бегство Дионисия из Москвы побудило Митяя в июле 1379 г., не мешкая, также отбыть в столицу Византии39.