Звезды падают в небо - Марина Эльденберт

Обхватив себя руками, я смотрела только на нее.

Сопровождение, которое притворялось слепоглухонемыми, меня совершенно не смущало.

— В свое время я вытащила Терграна чуть ли не на себе и угнала флайс во время налета, но тогда ты на меня не орала. — Я говорила быстро, но тихо. — И если уж на то пошло, в Ортахарне ты извинялась за то, что не предоставила мне выбора и давила. Потом опять собираешься извиняться? Ты — моя сестра, Леона, и самый близкий мне человек, я не хочу тебя терять.

Выпалив все это на одном дыхании, я замолчала.

Судя по тишине, воцарившейся в холле, моей речью прониклись даже вальцгарды. Впрочем, мне сейчас было не до речей, я смотрела на сестру и ждала ответа. Ждала до тех пор, пока лед в глазах не сменился столь знакомым мне выражением: усталости и тревоги.

— Мы так и будем стоять здесь? — спросила она.

— Ну, не знаю. Меня смущает твоя массовка, — хмыкнула я. — У Гроу, конечно, большая квартира, но в общем и целом это выглядит некрасиво. Согласись?

Ноздри Леоны шевельнулись, тем не менее часть вальцгардов она отпустила вниз. Остальные остались за дверью, и когда мы вошли, Гроу окинул нас пристальным взглядом. Правда, больше ничего не сказал, вернулся в гостиную и утащил за собой порывавшуюся потыкаться в Леону носом Бэрри, а мы с сестрой прошли на кухню.

На самом деле я сказала гораздо меньше, чем хотелось.

В памяти еще было живо воспоминание, когда мое сердце отбивало глухой ритм о ребра: я думала о Гроу, а Леона все знала и приказала притащить меня в Мэйстон, ни словом не обмолвившись о том, что с ним все в порядке. На кухне я первым делом отправилась к кофемашине, чтобы вытряхнуть из себя остатки мыслей об этом и, возможно, закрепить успех. В смысле успех с кофе, конечно.

— Что произошло? — спросила поспешно, пока чувства не уничтожили предохранитель и я не начала орать о том, что она должна была мне сказать.

Он жив. С ним все в порядке.

Это ведь было совсем несложно, правда?

Зерна чуть не высыпались мимо, пришлось действовать осторожнее.

— Кто-то убивал драконов. Ментально.

Леона опустилась на стул.

Уставшая и потерянная, но я все равно не могла подойти и обнять. Пока не могла, пусть даже прекрасно понимала, что ей сейчас нелегко. Насколько ей сейчас нелегко.

— Можно убить ментально?

— Можно. Передавив приказом так же, как человека. Их буквально выдавили из пустошей в зону действия щита, а дальше боль от потери сородичей и воздействие Вайовер Грэйс завершили дело. В общей сложности в околозингспридских пустошах и в городе их погибло около сотни.

Я сглотнула ком и продолжила заниматься кофе. Что-то делать, когда хочется кричать и ругаться, — вообще полезная штука. Хотя бы потому, что сосредотачиваешься на процессе и не начинаешь сходить с ума.

Около сотни драконов.

А сколько людей?

Гроу прав. Конченый псих.

— Выяснили, кто это сделал?

— Выясняют. — Леона поднялась и прошлась по кухне.

Каково это: разрываться на два мира?

Первый раз я задала себе этот вопрос на свидании с Гроу, второй… сейчас. У иртханов свое общество, свои законы и свои правила, но Председатель, первая леди, правящие и их жены всегда стояли на стыке миров. Удерживая равновесие между миром людей и драконов, пошатнуть это равновесие — и вокруг начнется хаос.

С кофемашиной было покончено, и я все-таки взглянула на нее. Леона стояла у окна, руки чуть подрагивали, словно она хотела их сложить, но не позволяла себе закрыться.

— Тот, кто это сделал, Танни, информационный гений. Он не только перенастроил наблюдение так, что никто ничего не заметил, он еще проник вглубь пустошей, не оставив никаких следов, хотя у нас повсюду камеры. Протащил с собой команду поддержки из сильнейших иртханов, потому что в одиночку такое сотворить невозможно. Там, где все началось, погибло больше половины драконов. Их просто призвали, а потом убили. Разом.

— Их же казнят? — спросила я. — Когда найдут?

Кровожадности во мне, конечно, хоть отбавляй, но в эту минуту мне показалось, что смертная казнь для таких уродов — это слишком мягко.

Леона повернулась ко мне, оставив за спиной вечерний Зингсприд.

— К вопросу о том, почему я хочу тебя увезти.

— Я уже объяснила…

— Информация о том, что случилось в Ортахарне, просочилась в прессу.

— А?

— Записи с камер из отеля, когда ты прыгнула. — Леона пожевала губы.

— Да не плевать ли? — спросила я, нахмурившись. — Кого это сейчас интересует?

— Пока что эта новость задвинута на задний план, но когда пройдет время… Мы думали, что это провокация против закона об отключении защиты, но теперь… Рэйнар считает, что кукловод Мелоры в Ортахарне и устроивший бойню в Зингсприде — одно и то же лицо. Тебя он выбрал потому, что к тебе легче всего подобраться. Поэтому тебе лучше вернуться в Мэйстон, Танни. И какое-то время побыть в Скай Стрим.

Я покачала головой.

Кофемашина за моей спиной принялась шипеть, но я не обернулась. Мне здорово не хватало пледика, потому что, несмотря на зингспридскую жару и климат-контроль, сейчас меня колотило от холода.

— Леона, ты понимаешь, о чем просишь?

— Очень хорошо. Когда десять лет назад назревал заговор против Рэйнара, он собирался запретить мне выступать.

— Тогда ты должна понимать, что…

— Дослушай. Я отказалась, потянула время, и в ту ночь мы оба выжили каким-то чудом. Каким-то чудом не пострадала ты. Тот, кто все это устроил, взорвал Лаувайс и спровоцировал налет, но сейчас мы даже не представляем, какие возможности у того, кто способен провернуть такое и уйти незамеченным. Поэтому, Танни…

— Нет. — Я замотала головой. — Нет.

— Танни, твой отец мертв.

Готовая продолжать возражать, осеклась.

— Мой…

— Да, — подтвердила Леона. — Диран Барт.

Я вернулась к кофе.

Одну чашку протянула сестре, вторую взяла себе и обхватила ее руками просто потому, что мне надо было кого-то обнять. Мой отец, конечно, был тем еще наблом, но в редкие моменты просветления (в частности, когда была жива мама), он вел себя адекватно. Таскал нас с Леоной на руках, водил в парк, носился с мамой, когда она лежала в больнице.

В общем, нельзя сказать, что он был полным засранцем.

Или можно?

Мысли в моей голове насаживались одна на другую, как продукты на шпажку для канапе, и последней оказалась ключевая.

Мой отец.

Я понимала, что сейчас совершенно не время об этом думать, но я не могла.