Одинокий фонарь - Екатерина Смолина

По щекам хлестануло жаром, и я невольно улыбнулась. Просто никак не привыкну к откровенному вниманию! Нет, и в офисе были мужчины, и они тоже говорили «Екатерина Максимовна, вы сегодня замечательно выглядите!», но звучало это несколько фальшиво и заученно. А Юрка…

Идя к двери, навстречу чудесному свиданию, я задумалась о том, что комплименты делала чаще я мужу, а не он мне. Но почему заметила это только сейчас?..

Мы приехали к одному из самых крупных исторических парков города. Купили билеты, прошли металлоискатель. А дальше, словно чудо, словно сказка, открывалась зеленая, шумящая листвой аллея, красиво оформленная цветником по бокам, с чудесными, выполненными под старину фонарями. Вдохновенно щебетали птицы, словно в диком лесу. Гуляли люди. Кто парами, кто с колясками, кто семьей…

Я глянула на Макса, покупающего для меня рожок со сливочным мороженым, и разулыбалась, быстро причислив нас к нужной категории. Только влюбленные могут так искренне и почти беспричинно улыбаться. И не важно, во что или в кого эти люди влюблены: в жизнь, в другого человека, в собаку… Выглядит это со стороны, как правило, мило и немного дурашливо, но рядом с такими людьми хочется греться, как в лучиках солнца. Но как же давно я не ощущала вот этот теплый тугой комок в груди, от которого за спиной, кажется, вот-вот вырастут самые настоящие крылья?..

– По вашему приказанию прибыл! – шутливо отчитался Макс, серьезно нахмурив брови и козырнув рукой.

В сочетании с двумя рожками мороженого, которое он держал в другой руке, – просто уморительное зрелище!

– Вольно! – сквозь смех подыграла ему.

А сама уже через пару мгновений привстала на цыпочки, прильнув к Максу, и поцеловала в гладковыбритую щеку. Ну а что? Все кругом целуются, обнимаются… А мне тоже очень надо! И Юрика забыть, как страшный сон, и вообще…

– Ну вот, хоть улыбнулась, – чмокнул в носик. – Держи мороженое, пойдем смотреть местные руины.

Исторический комплекс и впрямь был шедевральным, – умели же раньше строить так красиво, по-царски! Если уж лестница, то в два этажа и из белого мрамора, если уж скульптуры, то не меньше десятка и на крыше смотровой площадки, с которой открывался восхитительный вид на лабиринт парка, арку виноградника и величественную реку!

А там, на смотровой площадке, и кафе небольшое, и симфонический оркестр неподалеку, и хитрый, немного кошачий прищур в мужских глазах через столик напротив…

Все волшебство разрушилось в тот миг, когда раздалась знакомая мелодия моего смартфона, а на экране высветилось Юркино фото.

– Не отвечай, – откликнулся на мой взгляд Макс.

Я сбросила. Никто и не сомневался, что через несколько секунд звонок раздастся вновь. И снова. И снова…

– Макс, а вдруг что-то случилось?

– Случилось, как же, – буркнул он, нехотя глотнув пива. – Приступ совести случился.

– Алло, – с дурным предчувствием мрачно ответила я.

– Ты где? – строго спросил муж.

– В Караганде. Что-то случилось?

– Кать, не надо мне… – зашипел было Юра, но передумал договаривать. – Милая, – вздохнул. – Катюш, возвращайся домой. Мне плохо без тебя. Я совершил ошибку, каюсь. Но разве браки бывают идеальными? Дай мне шанс, – хоть один!

– Не звони мне больше.

Выключить телефон, стереть номер, выкинуть сим-карту очень легко. Но как совершить те же манипуляции внутри себя?

Макс со вздохом подался вперед, к столику. Чтобы взять мои моментально похолодевшие руки в свои теплые.

– Оно того стоило? – спросил спокойно, с легкой укоризной.

– Почему некоторые люди считают себя вправе вмешиваться в уже чужую жизнь? Ведь сам все разрушил… Сам. А теперь, едва я пришла в себя…

– Кать, просто не бери больше трубку. Хочешь, сменим сим-карту, чтобы не звонил с других номеров. А если и это не поможет, – дашь трубку мне, я с ним поговорю. Хорошо?

Молча кивнула, вцепляясь в его руки, словно в спасательный круг. Я не знаю, что происходит и что с нами будет. Но сейчас – в который раз! – Макс вселил в меня чувство защищенности. Той, что мне, оказывается, так долго не хватало.

– Я не хочу с ним больше разговаривать… Только не уверена, что это возможно. Квартира у нас общая, да и вещей я взяла очень мало…

– Это все мелочи. Главное, что ты со мной.

В парке мы гуляли до сумерек. Казалось, что он уже вот-вот закроется, но мы все шли по извилистой дорожке, освещенной фонарями, и просто молчали. Это было уютно: тишина летнего леса, в гомоне кузнечиков, отблеск реки и мы, бредущие в обнимку, как две тени.

На одном из поворотов, ведущих к выходу, нам встретился одинокий фонарь. Он не горел, и вокруг него было совершенно темно. Возле других фонарей, ярко освещающих пространство вокруг, вились мотыльки, слепо и преданно тыкаясь в этот яркий теплый свет. А фонарь на углу был совершенно одинок. Лишь комары да мошкара вились по соседству, да и то, скорее, это было данью воде.

Когда-нибудь сюда придет мастер, который починит фонарь, и тот снова начнет привлекать к себе насекомых и теплокровных. И странное дело: сейчас мне казалось, что я и есть этот одинокий фонарь. Когда я светила энергией и радостью, вокруг меня все время что-то происходило. Радостные события, тусовки, встречи, друзья, ухажеры ходили толпами. Я ведь была счастлива, когда выходила замуж.

А потом во мне что-то погасло. Умерло…

Домой мы попали поздно и совершенно без сил. На обратном пути только заехали в магазин, за тапочками для меня, ну и так, по мелочи… «По мелочи» неожиданно оказалось два пакета, при условии, что я так ни разу и не успела расплатиться. Например, ту же ночную рубашку мы покупали вместе. Я ведь всего лишь засмотрелась на красивое, эротичное белье, и все! Крыть нечем!..

Ночнушки у меня нет, отговариваться отсутствием денег – все равно, что их выпрашивать, упираться, что мне не понравилась ни одна… Так он же видел мой алчный взгляд на витрину!..

Но мерить их оказалось целым приключением!

– Катюш, покажись, – донеслись провокационные нотки из-за шторы примерочной.

Я как раз терзалась между коротенькой, простой, но приятной на ощупь сорочкой леопардовой расцветки и черной шелковистой до щиколоток, отделанной широкими кружевами. У меня еще четыре варианта висело, конечно…

Но как показаться Максу в этом? Он, конечно, видел меня и безо всего, но я же ничего не помню! А раз не помню…

И вообще…

У меня вот животик небольшой и бедра не совершенны.

…И грудь маленькая!

– Ка-а-ать… – позвал шепотом, от которого ушки покраснели.

Быстро одернув подол самого длинного пеньюара, и преодолев стеснение, я распахнула шторку. И ожидала упреков, кислой мины или просто безразличия, но не тут-то было! Макс жадно разглядывал каждую деталь, каждый изгиб, и безразличием там и не пахло! Он остановил взгляд на груди, на его лице появилось откровенное плутовство.