Стоять до последнего - Георгий Свиридов

Война приближалась к границам области. Нужно было срочно создавать оборонительный пояс на подступах к городу Ленина. Военный совет фронта утвердил принципиальную схему инженерных сооружений по реке Луге. На заседании горкома партии Жданов, оценивая обстановку, определил конкретные задачи партийных и советских органов в создании оборонительного пояса на ближних подступах к Ленинграду.

— Три четверти наших усилий должны быть обращены именно на это, — нервно подчеркнул Андрей Александрович, показывая красным карандашом на карте линию от Кингисеппа на Лугу и далее к озеру Ильмень. — Сделаем неприступной лужскую позицию!

Многие работники горкома и обкома партии, горсовета пошли на строительные участки как уполномоченные Советской власти.

Телеверов знал, что саперных частей для создания Лужского рубежа имелось крайне мало. Военный совет разрешил направить туда курсантов военно-инженерного училища. Но этих сил было явно недостаточно. Основную массу земляных и строительных работ должны выполнить горожане. Десятки тысяч ленинградцев — рабочие, студенты, домохозяйки, служащие — двинулись по первому призыву. Каждый день все новые и новые коллективы и трудовые отряды из различных предприятий, организаций города и районов области приступали к работе на оборонительных рубежах. Люди шли пешком с лопатами на плечах, ехали на машинах и пригородных поездах. Военный совет фронта также решил приостановить строительство Верхне-Свирской ГЭС и гидроэлектростанции Энсо, линии электропередачи Энсо — Ленинград и создание долгожданного Ленинградского метрополитена. Весь инженерно-технический персонал, рабочие бригады и вся техника — машины, экскаваторы — и строительный материал передавались войскам для создания оборонительного укрепленного района.

В тот же день утром Телеверову позвонила племянница Лариса, студентка первого курса Ленинградского университета, она жила у Телеверовых с прошлого года, приехав на учебу из Новгорода.

— Дядя Коля, до свидания! Мы всем курсом уезжаем на работы.

— Куда? — поинтересовался Николай Гаврилович.

— Вы сами знаете куда.

— Постой, Лариса. Один вопрос. — Телеверов старался говорить спокойно. — А что ты взяла с собой на дорогу?

— Дядя Коля, а что, собственно, нам надо? Ну, взяла мыло, полотенце…

— И все?

— Денег еще чуть-чуть.

— Скажи, а плащ ты не забыла? Котелок, ложку уложила в рюкзак? И еще не забудь теплое белье и обязательно продукты.

— Может быть, пару буханок хлеба посоветуете, дядя Коля? — в голосе племянницы прозвучали насмешливые нотки.

Телеверов улыбнулся. И страшно было за нее, и завидно. Не так ли уверенно уходили они на защиту Петрограда в далеком восемнадцатом?

Николай Гаврилович опустил трубку и подошел к карте. Дела плохи не только здесь, в Прибалтике, но и там, на Центральном направлении, на главном Западном фронте. В субботу немецкие танки ворвались в Минск… Не слишком ли много — потерять за одну неделю вторую столицу?..

Телеверов закрыл карту, вынул из кармана портсигар, открыл, но там вместо папирос лежали разноцветные леденцы.

Николай Гаврилович смотрел на конфеты и думал о том, что пока остановить-то немцев не удается. Хотелось закурить, а не сосать надоевшие леденцы. Он закрыл портсигар и сунул в карман брюк. Подошел к письменному столу, на котором лежали бумаги. Одна из Центра, постановление ЦК партии и правительства о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным. Бросились в глаза строчки, которые он хорошо знал: «ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях более быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу». В руках Государственного Комитета Обороны сосредоточивается вся полнота власти в стране. Рядом лежала другая бумага, в которой скупыми цифрами говорилось о начале эвакуации детей и нетрудоспособных граждан из города, об эвакуации ценностей из Эрмитажа, Русского музея… Рядом в синей папке с надписью «Для доклада» уже лежали рапорта от сотрудников управления с просьбой послать их на «передний край борьбы». Телеверов, глядя на документы, думал о том, что надо будет завтра же связаться с парткомом юридического факультета университета и из числа выпускников и старшекурсников отобрать тех, кто по своим данным и уровню знаний сможет работать в органах. «Запишутся горячие головы в ополчение, так потом их оттуда тяжеловато будет вытягивать, — думал подполковник, — а кадры нам пригодятся, силы надо копить. Ведь все только начинается!»

Приглушенный звонок телефона вывел его из задумчивости. Николай Гаврилович снял трубку и произнес:

— Слушаю.

И сразу изменил тон, узнав голос жены, ласково сказал:

— Ничего не случилось, просто задержался… Дел много! Не волнуйся, сейчас выезжаю домой… Что? Что ты сказала?.. Петька?.. Не может быть.

— Да, Коленька, да… Его с самого утра нет, — доносился взволнованный голос жены. — Вечером стала беспокоиться… Ждала, что вот-вот явится… Ты же знаешь, где он последние дни… все у пулеметчиков, что на сквере, у зенитчиков… Он целый день не появлялся, обедать не приходил. И вот сейчас на твоем столе нашли записку. Слушай, прочитаю…

Телеверов сосредоточенно смотрел на бумаги, на стол, слушал жену. Сыну Петьке пошел пятнадцатый год, уже большой парень. Последнее время мальчишка стал проявлять самостоятельность, и жена все время жаловалась на него, что тот отбивается от рук.

— Повтори еще раз, — попросил Телеверов.

— Так вот, он пишет, что на фронт ушел. Просит, чтоб не искали… Не могу сидеть дома, пишет, когда Родина в опасности. Ишь, вояка нашелся, и без него драпают, — голос жены дрогнул, она умоляюще стала просить и требовать: — Коленька, немедленно… сейчас же подними всех! Ты же знаешь, какие бомбежки на железной дороге… Дай команду, чтобы сняли сопляка. Если что с ним случится, я не переживу!..

Николай Гаврилович старался успокоить жену, обещал сейчас же позвонить в управление железнодорожной милиции, разыскать беглеца. Волнение супруги передалось и ему. Что ни говори, а сын есть сын. И терять его так, за здорово живешь, не хотелось, особенно сейчас, когда такое творится… У Телеверова вспыхнуло неодолимое желание выпороть «вояку», да так, чтобы надолго запомнил.

В кабинет без стука вошел дежурный.

— Товарищ подполковник, срочное сообщение. Только что передали.

— Читай!

— «В районе восточнее Пскова немцы высадили диверсантов. Одеты в милицейскую форму. Послана оперативная группа».

2

Григорий Кульга стоял в тени под навесом и оглядывал заводской двор, обнесенный высоким красным кирпичным забором, поверх которого в четыре ряда протянута колючая проволока. Только что прошел короткий дождь, все вокруг светилось в лучах солнца, выглянувшего из-за тучки. Было тепло, пахло железом, водой, дымом, камнем и горьковатым запахом солярки. Справа, из распахнутых огромных дверей цеха, похожих на ворота, медленно выползали новенькие танки Т-34.