Карусель любви - Кейси Адамс

— Давайте. Сейчас я могу съесть даже доску.

Улыбнувшись, Энди вырулила на парковку и, увидев пустой участок, направила туда фургон. Она очень старалась поставить машину в положенном месте, между белыми линиями.

— К тому времени, как мы пройдем пешком весь путь обратно к закусочной, я умру с голоду. Почему вы не оставили Чарли рядом со входом?

— Я же вам говорила. Быстрые болезненные парковки — моя специальность, а в этом месте целых два выезда и много свободного места.

— Кто же трусишка на этот раз? — торжествующе улыбнулся Керк.

— Не думаю, что вам стоит меня так называть, Форрестер. Пошли есть.

Подойдя к двери первым, он открыл ее перед Энди.

— Заказывайте все, что хотите, — сказал он.

Быстро приняв заказ, смазливая девица за кассовым аппаратом выбила чек.

Наблюдая за его лицом, Энди заметила, как оно изменилось — от спокойного и расслабленного до искаженного паническим страхом.

— Энди, я… я оставил бумажник в кармане пиджака, а пиджак — в своей машине. У меня даже нет кредитной карты «Америкэн экспресс».

— «Америкэн экспресс»? — засмеялась Энди. — Господи, не смешите меня.

Достав из сумки кошелек, она обратилась к своему забывчивому компаньону:

— Пойдите и найдите для нас столик, Хьюберт. Я возьму вас на поруки и принесу еду!

— Но…

— «Но» не принимается! Если я оплачиваю счет, то и отдаю приказы. Идите.

Она уже придумала маленькую шутку, которую собиралась сыграть с ним, для чего ей нужно было остаться одной на несколько минут. Как только Керк удалился, она наклонилась к девушке за кассой.

Выбранная Энди закусочная служила прекрасным примером «быстрого питания». Через минуту она загрузила поднос едой и направилась к столику, за которым ее ждал Керк.

— Вот и мы, — улыбнулась Энди, — один для вас и один для меня.

— Спасибо. Где они нашли эти дурацкие бумажные колпаки?

— Я не спрашивала. Я решила, что вы и так неловко себя чувствуете от моих попыток уколоть вас. Они сделаны из экологически чистой бумаги, никакой резины, — надев на него один из колпаков, сказала она. — Вот так, малыш, прямо как в детстве, верно?

— Нет. — Что-то странное блеснуло в его глазах. — Это не мое детство.

Энди открыла коробку и, достав свой гамбургер, откусила почти половину.

— Да ладно вам. Я знаю, вы не в восторге от этого места и ведете себя как ребенок.

— Нет. Я не был ребенком уже много лет, а когда был им, в нашей семье не принято было есть в закусочных.

Заинтересовавшись, Энди хотела, чтобы он продолжил рассказ.

— Вы хотите со мной этим поделиться?

Керк напрягся, поедая гамбургер и раздумывая над ее вопросом. Рассказать ей? Не было никаких особых причин рассказывать, но он чувствовал себя странно.

Наблюдая за Энди через стол, Керк думал, что она любит шутить и подкалывать, но в то же время добрая и заботливая. Не важно, как много он мог бы открыть ей, Керк знал, что она никогда не использует эту информацию ему во вред. Таким был ее стиль, он это понял.

Допивая колу, Энди смотрела на Керка, но не подталкивала к разговору.

Съев два бургера, он предложил ей свою картошку.

— Я объелся, хотите еще?

Она взяла у него пакетик, а Керк продолжал:

— В детстве я частенько недоедал… У меня не было дней рождения, праздников, вечеринок. Моего отца убили, когда я был совсем маленьким, и моя мама воспитывала меня совсем одна.

— Это грустно, но по крайней мере у вас была мама.

— Очень недолго. Она умерла, когда мне было четырнадцать лет.

Энди задумалась над странными параллелями в их жизнях.

— Прямо как у меня.

— Ну, у вас же были дедушка и бабушка. А у меня была одежда в сумке и немного денег, которые я смог заработать на случайно подвернувшейся работе.

— И что же вы сделали? — Голос Энди дрогнул.

— Я стиснул зубы и пошел по дороге. Устроился на свою первую работу в док и записался в отряд морских пехотинцев, как только стал достаточно взрослым, — улыбнулся он. — Пришлось пять раз пробовать, прежде чем я стал одним из них.

Сняв с головы бумажный колпак, Керк крутил его в руках.

— Помню, я видел других детей с такими же штуками и дал себе слово, что когда-нибудь я добьюсь успеха. Когда-нибудь у меня будут дурацкие маленькие вещички вроде этой, означающие, что у меня есть деньги.

— Я рада, что ваши мечты сбылись, — сказала Энди. — Уверена, вы много для этого работали.

— Это точно, — согласился Керк, — теперь проблема состоит в том, что у меня есть все и я могу купить все, что захочу, но все равно этого недостаточно. Боюсь, что достаточно никогда не будет.

Он замолчал, думая над тем, почему так сильно хочет раскрыться перед ней и не может.

— Я вам сочувствую. — Энди дотронулась до его руки.

— Не нужно, — отпрянул он, — я не должен был это говорить. Забудьте.

Схватив ее колпак, он медленно надел его ей на голову.

— Прошу вас, ваше величество. Отвезите меня назад к моей машине, и я вознагражу вас за этот пир.

Энди решила восстановить их прежний, шутливый разговор.

— Конечно, конечно. Так я вам и поверила. Вы обещали накормить меня во дворце, и посмотрите, что мы едим!

— Конечно, конечно. Сделали себя королевой и сразу же проявили чванство и спесь!

— Вы правы, — улыбнулась Энди, — в любом случае, возьмите ваш колпак, даже если не собираетесь его носить. Я сказала девушке, что они для наших детей.

— Наших детей? Вы действительно очень быстро работаете, Йохансен!

— О, перестаньте, Хьюберт. Со мной вы в безопасности. Я не собираюсь обмануть и воспользоваться вами.

Как будто кто-нибудь сможет это сделать, подумала она. Керк умел очень хорошо защищаться от других. Она не упрекала его, поднявшегося из самых низов и только что раскрывшегося перед ней. Чувствительный ребенок стал проницательным и осторожным бизнесменом. То, как он сам сделал себя, было почти чудом. И конечно, все это наложило отпечаток на его характер.

Энди даже хотела заключить Керка в объятия, как маленького ребенка. Но решила, что, даже если он потребует такой поддержки, от нее никогда ничего не получит.

Вместо этого она привела Керка обратно к автомобилю на стоянке. Сев на сиденье и пристегнув ремень безопасности, он надвинул голубой бумажный колпак на голову до самых бровей и, рассматривая ее своими темными глазами, сказал:

— Теперь можете ехать. Если мы погибнем в автокатастрофе сейчас, я по крайней мере успел исполнить одну из своих детских фантазий. У меня теперь есть колпак.