Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

собой сложились в большое «О», которое принцесса произносить не стала. Она посмотрела влево, потом вправо, перевела взгляд внутрь себя и медленно повалилась набок.

– Мне кажется, это не мое дело, – сказала принцесса, тщательно изучив резьбу на кроватном столбике.

Она закинула ноги на кровать и перевернулась на спину, все еще прижимая руки к груди.

– Я соберусь и поеду домой, – сказала принцесса, детально осмотрев всю внутреннюю поверхность балдахина.

Решено! Она не будет ни во что вмешиваться. Кто бы и что бы не имел против Хемнель – а принцесса искренне желает ему медленно утонуть в болоте! – это не ее дело. Она повернулась и улеглась на бок.

– Я еду домой! – сказала она чуть громче, пытаясь добавить в голос убежденности.

Через некоторое время принцесса обнаружила, что стоит на коленях и, оперевшись локтями на покрывало, мерно бьет головой в подушку, повторяя все ту же фразу по одному удару на слово:

– Я! Еду! Домой!

Подушка тягостно вздохнула – судя по вмятине в середине, принцесса повторила это упражнение раз восемь. Лоб гудел. Принцесса повернула голову, подогнула руки и улеглась щекой в выемку так, что над поверхностью подушки остался только один глаз. Этим единственным глазом она посмотрела в единственный же дырявый глаз лебедя на ковре. Лебедь сочувственно покивал, но слова его не убедили, как, надо было честно признать, и саму принцессу.

– И почему же? – спросил он, прищуриваясь. – Что именно мешает тебе поехать домой?

– Я никогда не узнаю, кто это сделал! – чуть слышно прошептала принцесса сплющенными губами.

– Не хитри! – протянул лебедь и укоризненно покачал пером.

– Так поступать с принцессами нехорошо, – шепнула принцесса, хлопнув глазом, отчего ресницы мазнули по наволочке.

– Не хитри! – посуровел лебедь и скрестил крылья на груди.

Принцесса не стала отвечать. Более того, проведя носом по шершавой наволочке, она перевернула голову на другую щеку. Теперь она смотрела на мир другим глазом сквозь упавшие на него волосы. Мир состоял из переплетенных тюльпанов. Тюльпаны, к счастью, ничего не говорили и вообще на принцессу не реагировали. Они просто цвели на гобелене рядом с кроватью.

Принцесса не собиралась с лебедем откровенничать, потому что причина, по которой принцесса не поедет домой, была довольно эгоистичной. Она не поговорила вчера с Хемнель и из-за этого чувствовала себя перед ней виноватой.

За чувство вины у принцессы отвечала поясница. Она непрестанно ныла, тянула, заставляла морщиться и не давала найти удобное положение. Поясница поступала так каждый раз, когда принцесса, например, врала наставнице, что не успела собрать гербарий, потому что была занята, а сама про него просто забыла. Принцесса ненавидела это ощущение и везти его домой не хотела. Нужно было оставить его здесь, а значит, нужно собраться с мыслями.

При первой же попытке стало ясно, что собираться с мыслями в позе холмика, высшей точкой которого является собственный зад принцессы, не очень удобно. Все же голова должна быть наверху, иначе к ней приливает столько крови, что мысли уже не влезают. Принцесса упала набок, а затем села, вытянув ноги.

– С чего начнем? – принцесса мысленно окинула взглядом цветник подозреваемых.

На вопрос: «мог ли такой-то столкнуть Хемнель с лестницы?», ответ был: «да», вне зависимости от того, кто имелся в виду. Принцесса вспомнила, как сама однажды завалила капрала городской стражи березовым поленом, просто потому что он до последнего не подозревал о нападении.

На вопрос: «хотел ли такой-то избавиться от Хемнель» – тоже, как ни удивительно, «да»! Во всяком случае, для каждого можно было бы придумать правдоподобную версию.

– Что мы имеем? – принцесса встала и принялась ходить по комнате, рассуждая вслух. – Часлер – за то, что отказалась изучить с ним кровать. Сестрица герцога Вайонна – чтобы освободить место в бассейне. Белобрысый Бурбос – за какие-нибудь привезенные с собой мельхийские обиды. Маиза и Альдана вместе – за то, что натуральная блондинка. Родственничек Фот – от общей нервности. Фритонское сокровище Иселла – ради забавы. Я – за «деревенщину»! Пуф!

Даже Катверия почему-то сердилась на Хемнель и тыкала ей пальцами в грудь. Принцесса остановилась. Может, с этого и начать? Это, по крайней мере, не догадки, а вполне конкретное происшествие. Тыкала ведь? Нужно просто пойти и спросить ее – почему… В дверь постучали, и служанка сообщила, что леди Вайонна нижайше просит гостей собраться в обеденной зале. Принцесса сказала, что сейчас подойдет, а сама разжала левый кулак и посмотрела на перстень Хемнель. Где же она его видела? То есть, где его теперь хранить?

Принцесса сняла с подсвечника цепочку с дешевым кулоном Часлера, пропустила ее через перстень Хемнель и застегнула на шее. Перстень она опустила под платье и нижнюю рубашку. Грудь у принцессы особой пышностью не отличалась, но она ведь и не рыцарский шлем собралась там прятать! Уж один перстень-то как-нибудь… Принцесса осмотрела себя сверху вниз, разгладила ладонями платье. Ну… Да. Как-нибудь…

В обеденной зале было невесело. Вайонна произнесла целую речь о том, какая ужасная и несчастная случайность произошла с «любезной» принцессой Хемнель, и о том, как важно, чтобы, несмотря на это, завтрашняя церемония прошла «достойно». Гости согласились с доводами. Бурбоса в зале не было, он ушел в мельхийский лагерь сообщить им о… Бедняга!

Принцесса постаралась не упустить из виду аппалийцев и после собрания проследовала за ними по коридорам. Они, очевидно, направлялись в купальню. По пути принцесса прикидывала, что получится, если Катверия и есть убийца? Даже если так – вряд ли она бросится на принцессу посреди бела дня с кинжалом, а по разговору можно будет что-нибудь понять. Посередине перехода над ручьем принцесса окликнула пару по-аппалийски:

– Леди Катверия, – они оглянулись. – Простите, могу я говорить с вами один к один?

Катверия что-то протатакала и Орджонно, улыбнувшись принцессе, пошел дальше.

– Я хочу спросить, – начала принцесса, опираясь на парапет и собирая все свои знания аппалийского в одну, увы, довольно скромную кучу. – Я случайно видела… Слушала, как вы говорили с Хемнель вчера утром.

– А! – протянула Катверия, припоминая.

Принцесса немного расслабилась. Это прозвучало так по-человечески, что показалось, будто Катверия сейчас и заговорит на каком-нибудь понятном языке. Но – нет!

– Тра-та-та… – принцесса прервала это, выставив вперед две прямые ладони.

– Пожалуйста, очень медленно! – очень медленно сказала принцесса.

Катверия кивнула.

– Она, служебный глагол прошедшего времени, неизвестный глагол, ее маленькие цветочки, впереди от, неизвестное слово, мой муж! – медленно сказала Катверия, точнее, это было то, что медленно разобрала принцесса.

Принцесса благодарно ей улыбнулась. Слова «она» и «мой муж» в одном предложении, в принципе, уже указывали на суть дела, но хотелось подробностей – при чем тут цветочки?

– Можно еще один раз? – попросила она, сложив ладони вместе.

Катверия не возражала, ей даже было приятно, что кто-то говорит с ней на ее языке. На этот раз она сопровождала каждое слово поясняющим жестом, и до принцессы наконец дошло: фразу «она распускала свои бутончики под носом моего мужа» нужно было переводить как «строила глазки»! Принцесса хотела попросить Катверию не употреблять больше идиоматических выражений, но – расколи ей черепок! – как сказать «идиоматический» по-аппалийски?

– Мне не нужна здесь любовница мужа! – объясняла Катверия, жестикулируя, и дело потихоньку налаживалось. – У него уже есть две любовницы дома, в Аппалии. Я сама их выбирала.

Принцесса предположила, что в переводе путаются какие-то детали, но общая картина была ясна. Кое-что, впрочем, ее зацепило.

– Вы не боитесь, что ваш муж вас… – подбирала слова принцесса. – Что Орджонно уйдет от вас?

– Уйдет? – удивилась Катверия. – Нет! Конечно нет!

Посмотрев на недоумевающую принцессу, Катверия сообразила, в чем путаница:

– Мой отец есть брат короля Аппалии, – сказала она, прикладывая пухлую руку к такой же груди. – Не его!

– А! – все встало на свои места. – Спасибо!

Внизу, по дороге от лагеря к малым воротам, двигалась маленькая фигурка Бурбоса. Они обе его заметили.

– Очень жалко бедную девочку, – сказала Катверия, глядя вниз между зубцами парапета.

– А откуда вы знаете, что Хемнель… – принцесса изобразила собой распускающийся бутончик. – Вы видели вашими глазами?

Катверия покачала головой, нахмурилась, пошарила взглядом по плитам перехода, приложила пальцы в перстнях к губам.

– А! – сказала она наконец. – Это мне рассказала Миосса! Нет… Альомна!

Принцесса была неприятно удивлена. Она поблагодарила Катверию и пошла в замок, размышляя на ходу. Еще раз – Катверия сердилась на Хемнель, потому что эта двойная Мальмоса что-то ей сообщила. Принцесса