Чёрное лето - Антон Панарин

На площади толпился народ. Генерал видимо силами арестантов прикатил на площадь четыре полевые кухни. Народ повеселел, пара молодых ребят, даже пели «Гражданскую оборону» стоя у раздачи. Еда быстро заканчивалась, когда пустела первая полевая кухня, начинали выдавать еду из второй, а в первой начинался процесс приготовления каши по новой. Пока доходили до последней кухни, первая уже была готова снова выдавать перловую кашу с тушенкой. От всего этого действия по площади разносился запах еды и дыма, приятно, хотя в очереди толпиться я не стану, утром перекусил. Несмотря на разгар пандемии все были без масок, а почему? Правильно, хрен, где купишь их. Аптеки то закрыты. Да и насрать всем на коронавирус, тут жрать то не чего. Какая пандемия к черту?

Потолкавшись в толпе, с трудом отыскал Степаныча. Договорился с ним о покупке велика. Но сперва им нужно его украсть. Цена пять килограммов риса. Поехал за своим тряпьем. Пока упаковывал одежду в рюкзак, с грустью оглядел квартиру, на границе сознания проплыла мысль «Я сюда больше не вернусь». Взял одежду, берцы и дождевик, замкнул квартиру и уехал на новое место временного проживания. Скажу одно. Я идиот. Паша сегодня дома, ему велик нахрен не нужен, а вот мне бы он охренеть как пригодился. Катить на самокате с порядочным рюкзаком набитым тряпьем, то еще удовольствие.

Кое как добрался до дома Паши, спешить не стал, а просто выглянул из-за угла. Это меня и спасло в лучшем случае от раскулачивания, в худшем от тяжких увечий. У подъезда терся Лёха и еще пять человек. Судя по всему, трезвые и злые. Ибо не шатались как в прошлый раз, а злые, потому что в добром расположении духа мало кто с собой будет брать арматуру. Я проехал пару домов и сел на скамейку в соседнем дворе, оттуда как раз видно подъезд Паши через просвет веток местного кустарника. Рюкзак и самокат спрятал в этот же кустарник, чтоб вопросов не возникло у местных.

Начинало темнеть, и я подумал, что Лёха так и будет сторожить моего друга до утра, но повезло. Быдланы разразились матом, причем друг на друга, пара человек орала на Лёху за то, что он заставил их весь день простоять у подъезда, а сам даже не знает квартиры Лёхи, чтобы в неё вломиться. В итоге компания ушла, я посидел еще десять минут и быстро прошмыгнул в подъезд.

— Паш, там тебя кореша на улице ждали. Не дождались и ушли. Злые очень были.

— Да я видел. В двери тарабанили, по подъезду шарились в поиске моей квартиры. Хорошо соседи разъехались, да и в подъезде особо ни с кем не общаюсь. Никто не сдал. Ты велик нашел?

— Да на гос услугах тендер выложил, один подрядчик нашелся. Завтра обещал поставить транспорт за пять кило риса. Не против если я у тебя позаимствую на закупку?

— Да бери конечно, хрена им делать? Всё равно весь не перевезти в деревню.

— Спасибо. Завтра всё пакуем, отсыпаемся и в ночь едем?

— Да, всё как договаривались. Только аккуратнее на улице.

— Само собой.

Спали плохо, на улице шумно как никогда, то тут, то там что-то гулко бахало. Не ясно, кто-то устроил пир во время чумы и запускает салюты или же это выстрелы. На утро Паша выделил мне один туристический нож, и дал перцовый баллон для самообороны. На кожаном чехле ножа написано бекас-2. Деревянная рукоятка, металлический задник. Добротный нож, хоть гвозди режь, хоть забивай. Закрепил его на поясе, под осенней курткой, практически не заметно. Отсыпав в пакет из магнита пять кило риса, я погрузил валюту в рюкзак и отправился к Степанычу. У подъезда никто не поджидал, да и в целом район выглядел затаившимся. Да он и раньше был зловещим, но что-то поменялось. Воздух наэлектризован, как будто затишье перед бурей. По пути в центр увидел с десяток луж крови и ворох гильз на обочинах. Трупов не видно, но они точно есть. Если человек потеряет столько крови, он явно не жилец. Мысли о массовом побоище заставляли разгонять самокат всё сильнее.

В центе как всегда оживленно, народ выстроился у полевых кухонь. Степаныч терся в стороне у театра. Без велика.

— Привет! Степаныч, велик не удалось достать?

— Здоров Макс! Да чё не удалось то? Удалось, за углом стоит, Егорыч караулит, чтоб не мозолить глаза ментам. Ты рис принес?

— Само собой.

Степаныч сильно нервничал. Если обычно он смотрел на происходящее саркастично, то сейчас был каким-то дерганым. Зашли в соседний переулок, я передал рис, мне выдали велосипед. Порядком попользованный, но с десятью скоростями, всё как надо. Правда на раме уже ржавчина проступила, не скрипел и уже хорошо.

— Степаныч, что-то случилось? Чего такой дерганый?

— Макс, ты опять в хамуте спишь что ли? Слышал стрельбу ночью?

Мимо нас прошел патруль полицейских. Один из ментов пристально уставился на нас. Взгляд был не добрым. Степаныч тут же осекся.

— Ладно Макс, бывай, если что приходи. А сейчас у нас дела. Всё пока.

И они с Егорычем тут же дали дёру в ближайшие дворы. Испугались что за краденный велик примут? У ментов думаю сейчас более важные дела есть. Решил не гадать, сложил самокат, кое как запихнул его в рюкзак и поехал обратно.

Ближе к полдню в юго-западном всё поменялось. На улице была тьма сомнительных личностей. Видел пару человек с наколками на руках. Несмотря на мрачность их вида, они веселились. Бухали, что-то курили через пластиковые бутылки, орали песни, тискали местных дам. Проезжая один из дворов заметил, что там человек сорок накачиваются до беспамятства и орут «Владимирский централ». Бухих и в северном хватало, но пьянство носило локальный характер, а тут праздник на весь район закатили. Интересно что празднуют?

Войдя в квартиру, я обнаружил Пашку приматывающего мешки с тряпьем и припасами к велосипеду. С обоих сторон велика висели баулы, заполненные до отказа. Велосипед чем-то напоминало байкерский мотоцикл с заполненными кофрами.

— Макс, вернулся? О и велик при тебе. Отлично. Вон мешки, веревка, давай складывай тряпье и приматывай к велику. Вздремнем часов шесть и будем выдвигаться. Кстати! Нашел в своем хламе шеврон, будет фамилию твою отражать, бери.

Паша протянул мне шеврон, на нем был изображен череп. Забавно, но нашивать я его не буду, ибо это придаст мне излишней серьезности. А серьезные парни часто притягивают проблемы, оно мне не надо. Запихнул шеврон во внутренний карман куртки и пошел собираться.