Невидимки - Стеф Пенни

Направлений поиска у нас пока не так много. Первым делом мы отрабатываем самое очевидное: Управление водительских прав и сертификации транспортных средств, списки избирателей, земельный кадастр. Ни Роза Вуд, ни Роза Янко нигде не значится. Я был бы очень удивлен, если бы она там значилась. Даже в наше время мало кто из цыган имеет паспорт и состоит в списках избирателей. А если Роза сменила фамилию, мы и подавно ничего не найдем. Когда ищешь пропавшего человека, есть определенный порядок действий. Сначала проверяешь официальные документы — нудная, отнимающая кучу времени работа. Просматриваешь объявления в газетах, где просят пропавших людей отозваться, чтобы им могли сообщить какую-то важную для них информацию или вручить наследство. Когда не знаешь, в какой местности человек живет, это все равно что ловить мелкую рыбешку огромной сетью, к тому же далеко не все читают подобные объявления, но все-таки никогда нельзя угадать заранее, что получится. И разумеется, разговариваешь с людьми, которые знали пропавшего: начинаешь с ближайших родственников, а дальше все расширяешь и расширяешь круг поисков: школьные друзья, коллеги, знакомые, парикмахер, семейный врач, дантист, местные лавочники, разносчик газет… Вот только в случае с Розой, похоже, круг поисков расширять попросту некуда. Нет ни школьных друзей, потому что в школу она практически не ходила, ни коллег, потому что она никогда в жизни не работала. Одни только родственники, да и те из далекого прошлого: маленький, тесный, замкнутый мирок, из которого хорошей девочке нет пути наружу.

Назавтра я подъезжаю в семь тридцать вечера к дому Хена. Благодаря деньгам Мадлен, они живут в огромном особняке в зеленом районе. Хотя от них до центра Лондона куда ближе, чем от меня, у меня такое чувство, будто я очутился в деревне. Я звоню в дверь; открывает Мадлен и клюет меня в щеку. Я никак не могу отделаться от ощущения, что аристократическая жена Хена на самом деле меня недолюбливает. От одного взгляда ее бледно-голубых глаз сразу кажется, что мне следовало бы воспользоваться входом для прислуги.

— Рэй, как приятно снова тебя видеть. Что-то ты совсем нас забыл.

Я протягиваю ей бутылку вина. Скорее всего, оно совершенно не подходит к случаю, но за многие годы я полностью перестал переживать по этому поводу.

— О, как мило. Спасибо. Мы обещали Чарли, что ты расскажешь ему какую-нибудь историю. Ты не против?

Я не против. Чарли, их младший сын, — мой крестник. Не представляю, каким образом Хен уломал Мадлен; наверное, у него где-нибудь в подвале припрятано на нее досье с компрометирующими фотографиями.

Чарли в кухне, висит на отцовской ноге, не выпуская при этом из руки одеяльце, которое он мусолит. У него светлые и мягкие, как у Хена, волосы и застенчивый вид. Я ставлю вино в холодильник. На дверце магнитом прикреплен отпечатанный перечень умений, которые необходимо выработать у Чарли, чтобы довести его до идеала. Я с интересом читаю: «Речь: не давать ему ничего, пока не попросит должным образом. Вся еда только без одеяла — ни в коем случае не уступать! Развитие зрительной координации: бросать и ловить мягкое яблоко или голубой мяч. Счет: повторять цифры каждый день…» Список заламинирован. Чарли смотрит на меня блестящими зелеными глазами. В его взгляде я улавливаю легкий укор: он знает, что я в конце вечера вернусь на свободу, а вот ему никуда не деться. Он тащит меня наверх читать сказку про большого волка, которого все люди боятся, хотя он совсем не страшный. Но на самом деле малыш хочет рассказать мне, что была такая гроза, что он даже описался от испуга.

— Когда это случилось, Чарли?

— Когда я был еще маленький.

Чарли четыре года. По моему мнению, сверстников он в своем развитии опережает просто катастрофически.

Для ужина у них в гостях вечер проходит сносно. Единственный скользкий момент возникает, когда Мадлен обрушивает на мою голову известие о том, что она пригласила свою подругу — буквально в самую последнюю минуту. Ванесса — само собой, по чистой случайности — только что развелась с мужем. Хен отчаянно подает мне знаки, что он тут ни при чем, но будет очень мне благодарен, если я не стану устраивать сцен. На самом деле Ванесса оказывается на удивление нормальной: не демонстрирует ни завышенных ожиданий, ни излишней желчности. Симпатичная мелированная блондинка, не худая, но неплохо сложенная, секретарь в суде. Мы едим лазанью и пьем красное вино (мое оказалось не того цвета), затем следует одинокий салат и горький бисквит с кофейной пропиткой, с каким-то иностранным названием. Все это дело рук Мадлен, которой просто необходимо доказывать, что она может все на свете. Две старшие дочери, обе уже подросткового возраста, по всей видимости, «ушли делать уроки к подругам», хотя я в глубине души надеюсь, что они заняты чем-нибудь гораздо более предосудительным.

Разговор, который мы ведем, можно даже назвать осмысленным; атмосфера на удивление непринужденная. Ванесса смеется моим шуткам и проявляет неподдельный интерес к нашей профессии. Я подозреваю, Мадлен несколько приукрасила наши рабочие будни, чтобы Хен выглядел лучше в глазах ее подруги, но я босс ее мужа. И конечно же, она не может не ввернуть, что я наполовину цыган, — чтобы добавить перчика. На мой взгляд, это немного невежливо.

Какое-то время я просто наслаждаюсь возможностью посидеть за столом, поесть и поговорить — как делают все люди, когда им надоедает ходить по пабам. Это нормально. Даже, наверное, мило. И Ванесса тоже милая. Она заслуживает кого-нибудь получше, чем я. Я задумываюсь: если Мадлен решила свести ее со мной, значит подруга не из особо ценных. Но Ванесса едет ко мне, и я перестаю задумываться. Она забавная, с ней легко, но я сначала наполовину занят размышлениями на тему того, расскажет ли она обо всем Мадлен, а потом заранее начинаю сочувствовать Хену. Мадлен примется жаловаться ему на мое бесчестное поведение, и в конце концов ему же, а не мне намылят шею. И на вторую половину тоже мои мысли заняты совсем другими вещами. Впрочем, Ванесса, кажется, ничего не замечает.

Уезжает она под утро, улыбнувшись и помахав мне рукой на прощание, без единого намека на все эти робкие закидывания удочек типа обменяться номерами телефонов или встретиться еще раз. На редкость трезвомыслящая женщина. Не иметь завышенных ожиданий — ключ к счастью.

Джей-Джей

До Лурда осталось всего девяносто восемь миль! Ура! И плевать, что сегодня вечером моя очередь готовить еду. Я варю «Джо Грей» — рагу, в которое идет баночный суп, какой угодно, картошка, лук, морковь и бекон. Это традиционное цыганское блюдо, одно из моих любимых. Я тут узнал, что по-французски бекон называется лярдон, и меня это очень смешит. Я шучу, что бекон — лярд он. По мне, это весьма забавная шутка, но смеется один Кристо, да и то потому, что я изображаю из себя клоуна, а не потому, что он уловил соль, а ба только слегка улыбается. Все остальные не смеются. Дядя Иво и дед Тене крупно повздорили, хотя я и не знаю из-за чего. Иво вывозил Тене на прогулку, и вернулись они, вдрызг разругавшись. На самом деле Иво вернулся вообще без Тене, мне пришлось идти его искать. Еще и дождь начал накрапывать. Хорошо, дед был не очень далеко.