«…ещё 28 минут» - Хачатур Исмаилов

class="a">[33], перестаньте меня упрашивать. Закрыли эту тему. Лучше поговорим о другом. Мой армянский требует тренировок. Поговорим на армянском. Хочу знать историю о том, как азербайджанец спас вам жизнь. Признаюсь, не ожидал от армянки такого мнения об азербайджанцах, что вы говорили армянскому майору Исраеляну в моем лице. Это вызывает уважение, мать. Расскажите.

– Ладно. Я не стеснялась рассказывать эту историю армянскому офицеру, и не раз рассказывала армянским патриотам, которые меня ругали, когда я говорила, что бывают хорошие азербайджанцы, и что народ не может быть плохим. Расскажу и солдату азербайджанской армии, даже держащему нас на мушке пистолета. Дело было в Азизбековских горах, около деревни Сараван[34].

– Что? У какой деревни? – тут же переспросил Гасан.

– У деревни Сараван, что в другой стороне Армении, не так близко к армяно-азербайджанской границе.

– Я знаю, где деревня Сараван, хорошо знаю, рассказывайте дальше.

– Ну, раз знаешь, – продолжала мама, – то вот, шёл январь восемьдесят пятого года. Мы ехали на машине из Еревана в Горис. У нас тогда была «Волга» ГАЗ-21. Мой муж, царствие ему небесное, верил в приметы. Особенно в то, что с дороги нельзя сворачивать или возвращаться назад. Но, к сожалению, в тот раз он сделал это из-за моей забывчивости. Правда, потом вернулся на ту же самую дорогу. В машине была вся наша семья: мы с мужем и четверо детей. Ему, – Карине кивнула в сторону Артака, – тогда было всего 12 лет, а самому младшему – пять. Так вот, на Сараванских перевалах наша машина сломалась. Муж пытался её починить, но ничего не получалось, хотя на это ушло несколько часов. Пришлось ему сигналить проезжающим мимо машинам, но никто не реагировал. Приближалась ночь. Холод усиливался. Что такое январь в горах, ты, наверное, знаешь. И вдруг притормозили тёмно-синие «Жигули»…

– Марки 2101, – уточнил Артак, – помню эту замученную «копейку» и даже то, что в госномере шли подряд цифры 2 и 1 – очко[35].

– Ты что в 12 лет в «очко» уже играл? – удивлённо посмотрел на него Гасан. – Ты ничего не путаешь, точно помнишь эту арифметику, придурок?

– Конечно. Не помню только, в начале или конце номера они были, но то, что двадцать один, это точно.

– Я тоже не запомнила номер машины нашего спасителя, помню только, что серия под номером была АРР. И то, запомнила, потому как номер нашей «Волги» тоже имел серию АРР. А цифры, конечно, не помню, – продолжила Карине.

– Двадцать один и АРР, деревня Сараван, тёмно-синяя «копейка», – повторил Гасан, глядя маме Артака в глаза. – Азербайджанец на «копейке»…

Он вроде смотрел на неё, но было ощущение, что смотрит он сквозь неё, куда-то вдаль, согласуется со своими воспоминаниями.

– Значит, водитель «копейки» и есть ваш спаситель? – Он окинул пристальным взглядом Артака, потом Карине и своих спящих боевых товарищей. – Продолжай, мать. Что было дальше?

– Ну, что было?.. Остановилась темно-синяя «копейка», когда уже почти стемнело. Из машины вышел худощавого вида мужчина, с тоненькими усиками, лет сорока. Они с мужем поговорили минут пять у капота нашей машины. Потом он заглянул в машину, вежливо поздоровался с нами по-армянски, но с характерным для азербайджанцев акцентом. Сказал, что его «Жигули» не справятся с буксировкой на подъёме нашей «Волги», что он поедет домой и вернётся за нами на грузовике, дабы отбуксировать нашу машину. Он предложил взять с собой меня с детьми, но муж вежливо отказал ему. Оно и понятно – горы, темень, азербайджанский мужчина, ну, и я, как муж постоянно говорил, армянская красавица. Он уехал, обещав вернуться через двадцать минут.

Мы сидели в «Волге» и ждали. Муж сомневался, что он вернется. А я верила. Было что-то в глазах этого человека. Муж выбегал из автомобиля всякий раз, когда проезжала какая-то машина и, махая руками, пытался её остановить. Но безуспешно, да и машин было не так много.

– Да нет, – перебил её Гасан. – Мы, азербайджанцы, никогда не оставляем людей на дороге, всегда помогаем путникам.

– Мы, армяне, тоже помогаем, и я в том числе, – отозвался Артак. – Просто папа всё более интенсивно размахивал руками, выходя на проезжую часть, и от того казался агрессивным. Он же понимал, чем грозит его семье ночёвка в горах. Возможно, люди пугались его вида и поэтому проезжали мимо.

– Перестань защищать своих! То, что остановился азербайджанец, это факт, Артак, – строго произнёс Гасан.

– Замолчи, сынок, – потребовала Карине. – Ты не можешь наверняка знать, почему наши армяне, или не армяне, не останавливались в тот день. Справедливости ради, надо заметить, что тот район Армении был очень многонационален. Там жили армяне, азербайджанцы, ассирийцы, езиды, русские. Так что не останавливались, и, наоборот, мог остановиться кто угодно: армянин, русский, езид, азербайджанец. А это факт неоспоримый – в тот день мы стояли у дороги примерно три часа, и притормозила лишь одна машина с азербайджанцем за рулём по имени Юсуф.

– Ю-у-с-у-уф, – растягивая каждый слог, повторил Гасан. Он отрешённо смотрел в потолок, и было неясно, вспоминает он что-то или просто вглядывается через разбитую шиферную крышу коровника в звёзды. – Ю-у-су-уф на синей «копейке» с номером «очко» и с серией «АРР», – снова произнёс Гасан. В тот момент глаза его как-то особенно заблестели, и Артак заметил, что Гасан прослезился…

«Горд за свой народ! Но ведь имеет право из-за этого эпизода», – по-своему мысленно объяснил Артак эти слезы.

– Продолжайте, – попросил Гасан.

Карине с окаменевшим лицом смотрела в сторону. По её виду было понятно, что перед глазами этой несчастной женщины, оказавшейся в руках азербайджанских диверсантов, проплывала картина того жуткого январского вечера, ей стало трудно говорить.

– Дальше Юсуф приехал на грузовике ГАЗ-53, – выручил маму Артак. – Он приоткрыл дверь и с улыбкой сказал: «Скоро вы будете в тепле, не переживайте». И потащил нас на буксире в свою деревню – Сараван. Там ехать было примерно десять минут. Он привёз нашу семью к себе домой. Его дом стоял справа от трассы, сразу за первым домом, дом номер два, если считать от дороги. Во дворе мы увидели куриц, индюков и прочую домашнюю живность. На порог дома вышла хозяйка, мама Юсуфа, и поприветствовала нас на армянском языке. Мы все зашли в дом. Поздоровались с нами и жена того самого Юсуфа, и четверо их детей. Если у нас в семье было три мальчика и одна девочка, то у них – наоборот, три девочки и один мальчик, который был чуть младше меня. Мне тогда было двенадцать, а ему – десять, как-то так.

– Не помните, как звали маму Юсуфа? – спросил Гасан.

– Как не