Психея. Забвение - Ellen Fallen

Снимаю с себя вещи и переодеваюсь в свободные штаны и растянутую футболку; мне необходимо привести свои мысли в порядок. Справившись с волосами, поправляю на себе одежду и обуваю кроссовки. Пусть это будет пешая прогулка, и плевать, сколько времени это займет, сидеть здесь, ожидая, когда все мамаши соберутся меня линчевать.

Спускаюсь быстро по лестнице, в дверях замечаю Кэрри, беседующую с Хименой, по их поведению сразу понятно, о чем шла речь, обе чувствуют себя неловко.

— Не знаю, что сделала не так, но чтобы вы понимали, я не обязана внушать ему и потакать его капризам. Это не мой ребенок, — резко говорю им. — Я знаю, что их семья еле сводит концы с концами, и именно поэтому сносила все его дрянные поступки, разрешала находиться здесь, сколько ему угодно, и кормить. Это не благородство! Не желание стать значимой! Мне тоже было тяжело войти в этот круг общения, и он помог мне справиться с желанием уединиться. Но доброта сработала не верно. — Сжимаю губы, они все равно не поймут меня.

— Не стоит расстраиваться, он походит и вернется. — Кэрри встает рядом со мной. — Дети быстро привыкают к хорошему. И он тебя не ненавидит.

— Ему шесть лет, и он один шатается по городу, — бубню я и в смятении оглядываю улицу. — Может надо его догнать?

— Наши дети всегда находят дорогу. Не переживайте, сеньора, вы его обидели, но он простит, — отвечает Химена, отгоняя детей, стоящих перед нашим домом с открытыми ртами. — Идите отсюда, все нормально. Давайте, идите.

Еще раз оглядев всех вокруг, я прохожу сквозь плотное кольцо детей, кажется, что они не правильно оценили ситуацию, и что сейчас они придумают в своих маленьких головах, неизвестно. Я настолько устала от этой эмоциональной качели, что с радостью шла вдоль по улице все дальше от дома, в котором бесконечно случалось что-то выводившее меня из себя. Хотелось свободы, спокойствия и уравновешенности, а не вечных переживаний о ребенке, который не является мне родным.

Успокоиться мне помогает исследование местности, и я знаю, какое направление мне выбрать.

Я брела по улицам в одиночестве, чтобы, наконец, увидеть что-то интересующее меня. Хотелось выкинуть из головы маленькую ссору с ребенком. Вроде ничего такого не произошло, но осадок после небольшой стычки плотно засел во мне, нервируя. Может это скопилась усталость от нового образа жизни, или попросту я не могла смириться с тем, что обидела человека. Будь это взрослый, наверняка прошла бы мимо и не обратила внимание на произошедшее. Но сейчас я переживала и была намеренна с утра поговорить с Матео, может даже попросить прощение за резкие слова, объяснить.

Моя мама считала, что ребенок настолько беззащитен, каждая фраза пропитывает его полностью, он растет на словах и действиях других. И если не правильно распределить свое внимание и обязанности перед ним, произойдет перевес. В данном конкретном случае именно это и происходит.

Прогулка затянулась на долгие часы, я даже не заметила, как солнце уже перестало так обжигать мою кожу. Прогулявшись вдоль собора и крепости, естественно не заходя внутрь, продолжила свой путь по каменной дороге, ведущей на холм. Куэрнавака выглядел, как огромная деревня с множеством тропинок, ведущих от центра к окраине и обратно. Рассматривая новые здания, стоящие вдоль улиц, меня заинтересовали их основания. Фундамент отличался по цвету и структуре, так, словно изначально снесли здание и построили новое. Но если думать логически, тогда каждый из этих домов стоит на руинах пирамид?

Мне приходится остановиться, стоит запнуться об развязавшийся шнурок. Пропускаю проходящих мимо людей, становлюсь ближе к коттеджу и ставлю ногу на его выступ. Согнувшись пополам, я стягиваю длинные шнурки в красивые узлы, обращаю внимание на мелкий рисунок, расположенный на камне. Пальцами провожу по символу, стирая мелкие крошки цементной смеси. Ящерица или рептилия, перевернутая вверх ногами. Наклоняю голову немного в сторону, приближаю лицо, убеждаясь — символ рептилии. Именно такой я видела в крепости и на дорожке перед ее входом. Выпрямляюсь и начинаю оглядываться по сторонам в поисках того, что я упускаю.

Мой отец рассказывал о медном городе рептилий. Конечно, когда он доносил эту историю до меня, смягчил такие вещи, как поедание человеческой крови и плоти этими хладнокровными, и рептилии изначально представлялись драконами. Но это было скорей для впечатления и сказочности. Что, если Куэрнавака именно этот самый город? Может отец хотел однажды исследовать его или отправить меня? Надо свести нити. Руины, пирамиды, символы и Джаред каким-то образом связаны с Психеей. Но было что-то еще.

Я мгновенно переключаюсь на поиск интересующих подсказок, пока в голове еще не сложилась картинка, что именно я ищу, но это был вопрос времени, которого у меня полно. Иду вдоль улицы, замечая очередной символ на доме, они словно помечены. Присаживаюсь и фотографирую на телефон, дома надо будет разобраться, что именно это все обозначает. Перед глазами мелькает множество подсказок, доступных для человека, но проходящие люди не обращают внимания. Вспоминая рассказ Эрнесто о крепости, которые уничтожал конкистадор, борясь со змеями. Эта не состыковка меня сбивала, именно поэтому я не обратила внимания на все то, что окружало меня. Все было связано между собой: город, картины, рассказ моего отца и душа Психеи… или кристалл?

Ускоряю шаг, взгляд цепляет перевернутые символы то здесь, то там, пока их не становится больше, и все дороги ведут меня…

— Теопансолько, — выдыхаю я тихо, — храм, посвященный Тлалоку, богу дождя.

Это то самое место, появившееся в последствие землетрясения два года назад. Тогда по какой-то причине природа будто поднимала на поверхность сокровищницы, спрятанные глубоко под землей. Таким образом, примерно в это же время обнаружили храм в пирамиде Теопансолько. Об этом я узнала у Эрнесто, так как время подобного открытия выпало как раз на момент моего уединения в больнице.

Аккуратно спускаюсь вниз по дощатым лесенкам, оставленным отнюдь не для туристов. Скорей всего, при проведении экспедиционной работы все так и осталось на своих местах. Первое, что бросается в глаза, это невероятной красоты зеленая трава, покрывающая всю территорию прямо вокруг храма. Странность в том, что термометр в этих местах зашкаливает, и ни один солнцезащитный крем не способен спасти кожу от бронзового загара. Никто из местных не устанавливал поливочную систему или правильный уход. Плотный слой травы, без единой вмятины или пустыря. Я наступаю на хрустящий плотный покров, надвигаюсь все ближе к древним руинам. Камни все помнят, так говорил отец, именно поэтому я останавливаюсь и рассматриваю стены и, видимо, не зря.

— Папа, так значит, это была настоящая история. И что же я должна сделать? — Я изучаю камни, прикасаясь к каждому, которому могу дотянуться. Разрушения колоссальные, то, что называется руины, и нет никаких сомнений, что здесь была нога человека, как только я поворачиваю влево и нахожу вход в пирамиду.

Во рту пересыхает от ощущений, прохлада мягко обволакивает мои обгоревшие плечи. Археологи оставили деревянные доски, ведущие вниз. Хватаюсь руками за выступающий камень, обломанный на основании, и медленно опускаюсь в темноту. Выудив из кармана телефон, включаю фонарик и осторожно иду по узкому коридору. Стены очень близко между собой расположены, мне приходится двигаться медленно. Задрав голову кверху, у меня только один вопрос: под какой рост строили этот проход? Метра три, не меньше. Спотыкаясь на обломках, сканирую помещение, больше напоминающее длинный узкий вход. Я потрясено приостанавливаюсь перед вырастающими стенами из другого материала, они более аккуратные, и состав отличается от прежней, как и уровень повреждения. Кроваво-красные кирпичи один за другим выстроены в идеальный ряд на всю глубину вниз. Это отдельный храм, построенный намного раньше.