Ночь решает все - Кейтлин Крюс

Однажды Селесте даже приснилось, что он был в ее спальне, присматривал за ней, как ангел-хранитель. Она прекрасно понимала, что это было глупостью. Она давно перестала верить в ангелов-хранителей, а Рахим по натуре своей и вовсе казался ей скорее жестоким завоевателем. Тем не менее думать об этом было приятно. Мысль о том, что кто-то, пусть издали, присматривал за ней, приятно согревала. Возможно, эти эмоции были связаны с недавним рождением ребенка, потому что Селеста не могла назвать других причин, из-за которых мужчина вроде Рахима мог вызывать у нее доверие.

Долго над этим размышлять Селесте не пришлось – она отдалась заботам о дочери. Она постоянно была в тревоге – на протяжении первых трех дней девочка никак не хотела набирать необходимый вес. Селеста почти не спала, нервничала настолько, что не могла кормить дочку грудью. Она пыталась, но все тщетно. Снова и снова.

Семья и ребенок было все, о чем Селеста когда-либо мечтала. Она хотела, чтобы ее малыш никогда и ни в чем не нуждался, а теперь она не могла даже накормить его.

Когда Рахим нашел ее на стуле рядом с кроватью, где она наконец по суровому настоянию врача кормила Лейлу из бутылочки, Селеста окончательно сдалась. Женщина не помнила, когда она в последний раз принимала душ или чувствовала что-то помимо горького разочарования.

Селеста ощущала боль и усталость в каждой клетке своего тела. Тем не менее ее малышка начала жадно поглощать детское питание. Теперь Селеста могла удовлетворить потребности своей дочери в питании, она должна была чувствовать себя лучше. Так это и было, но неспособность самостоятельно накормить дочь снова и снова напоминала ей о том, какими ограниченными были ее материнские способности.

Селеста плакала и дрожала всем телом.

– Почему ты расстроена? Что-то случилось?

Рахим старался общаться с Селестой как можно деликатнее, что было для нее в новинку.

– Пришел позлорадствовать? – бросила Селеста ему в ответ. Слезы сами собой струились по ее лицу. – Унизить? Сказать, какая я бесполезная?

Она была глубоко потрясена поведением Рахима. Он уверенно взял ребенка из ее рук. Он положил Лейлу на руку и мастерски поднес бутылочку к ее рту, так же как это делали медсестры, которые обучали ее в первые несколько дней.

Мужчина облокотился о стену напротив окна и принялся кормить ребенка с хмурым выражением лица.

– Так как я должен тебя называть?

Селеста подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. На ней была пижама, которую она не меняла уже несколько дней, волосы собраны в неаккуратный пучок. Сейчас она испытывала чувство всепоглощающей вины.

– Тщеславной, эгоистичной… Не знаю.

Никакое его оскорбление не могло бы сравниться с тем, которыми она осыпала саму себя.

– Если бы я была настоящей женщиной, настоящей матерью, то могла бы делать то, что заложено в нас веками. Не так ли?

Рахим был начисто лишен эмоций. Именно поэтому Селеста могла обсуждать с ним такие вещи. Доктора сочувствовали ей, но она не нуждалась в этом. Она хотела знать точную причину. Селеста должна понять, насколько были правы приемные родители, когда говорили, что из нее никогда ничего не получится.

– Мне кажется, ты прекрасно справляешься с ролью матери.

Селеста обняла себя руками и поняла, что дрожит.

– Родить было легко.

– Тебе виднее, – произнес Рахим сухо. – Но я думаю, что все знают, что роды – сложный и очень ответственный процесс.

– Мне помогала целая армия докторов и медсестер. Если бы я лишилась чувств, они могли бы сделать все и без моего участия.

Селеста знала, что, возможно, это звучит и глупо, но роды действительно прошли легко. Что до воспитания… Даже сейчас она чувствовала дурноту. Недаром она говорила Омару, что не сможет пройти через это одна. Все, что последует дальше, – полное тому доказательство.

– Но то, что сейчас делаешь ты, должна делать я. Самостоятельно. Я обязана больше времени уделять ребенку, но не могу.

Все внимание Рахима было теперь обращено к малышке. Селеста вдруг подумала, что это могла быть его дочь. Они и вправду были похожи – та же кожа шоколадного оттенка, те же бездонные глаза. Селеста осеклась. Конечно, ребенок Омара будет похож на Рахима, ведь они родные братья.

– Во всяком случае, я действительно не…

– Я считаю, – сказал наконец Рахим после длительного молчания, – что глупо упрямиться и не слушать советы, которые дает врач. Единственная твоя цель – кормить ребенка, и не важно какими средствами ты этого добьешься.

– Но все знают…

Селеста собиралась спорить с Рахимом, но лишь потому, что хотела, чтобы он убедил ее в этом. Всю жизнь люди говорили обратное, пытаясь доказать, что она ничего из себя не представляет.

– Например, меня кормили исключительно смесью. Как и Омара. – Рахим говорил спокойно и уверенно. – Наша мать не намеревалась кормить нас грудью. Этого она никогда не делала. И тем не менее никто и никогда не ставил под вопрос ее материнские способности. К тому же, как видишь, со мной все в порядке.

Голос Рахима был все таким же спокойным, но, когда Селеста подняла на него глаза, он вдруг рассмеялся:

– Понимаю, что ты предпочла Омара, но можешь поверить, его тоже кормили бутылочной смесью.

Селеста невольно рассмеялась и почувствовала облегчение. Она вдруг ощутила, что Рахим пусть ненадолго, но снял с нее груз ответственности. Возможно, поэтому она позволила себе расслабиться в его присутствии.

– Я просто хочу стать хорошей матерью, – жарко прошептала Селеста так, словно была на исповеди. – Я должна быть для нее лучшей матерью.

Конечно же ради Омара. Она чувствовала свою ответственность перед ним и перед его семьей. Но теперь это стало для нее чем-то большим. Селеста не хотела быть похожей на собственную мать, не созданную для семьи.

Потому что когда-то она была малышкой Роуз, от которой все отказались.

Но теперь все изменилось. Селесту насильно доставили на другой конец света для того, чтобы она стала женой человека, которого практически не знала. Но после того как она стала мамой, все изменилось. Она чувствовала, как ее душа распахнулась и наполнилась светом любви и надежды.

С той первой минуты, как она прижала свою новорожденную дочь к груди, Селеста поняла, что, чего бы то ни стоило, она должна стать для этой крошки безупречной мамой. Она встретилась глазами с Рахимом. Его брови были все еще нахмурены. Он был недоволен тем, что она оспаривала его мнение.

– Ты – хорошая мать.

Рахим сказал это так уверенно, словно издавал очередной указ. Селесте очень хотелось поверить ему.

– Как ты можешь быть в этом уверен… – Она положила руку на грудь. Спорить с ним было легче, чем поддаться на его уговоры. – То, что я не могу накормить собственного ребенка, говорит о другом.