Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Остряк и его воины ещё не оправились от стычки с пятнадцатью урдомами, которые порубили на куски бо́льшую часть отряда — прежде чем Остряк лично прикончил двух последних паннионцев — когда сзади на них набросилась группа скаланди.

Схватка была быстрой и жестокой. Лишь лестийский сержант проявил милосердие и перерезал глотки тем скаланди, которых сильно ошпарило. Когда их вопли стихли, вокруг воцарилась внезапная тишина.

Остряк сидел на корточках рядом с трупом и вытирал о его тунику клинки своих сабель. Мускулы на руках и плечах налились свинцом, дрожали.

Ночной бриз усилился, запахло солью, дым понесло вглубь материка. В городе пылало довольно пожаров, чтобы разогнать тьму.

— Нет, ты глянь-ка!..

Капитан поднял глаза на сержанта, затем проследил за его взглядом.

На юго-востоке маячила громадина Пленника, всего в нескольких кварталах от них. Вся цитадель была охвачена слабым свечением.

— Что думаешь? — поинтересовался седой солдат.

Чародейство какое-то.

— Я бы сказал, это ритуальная магия, — продолжил сержант. — Защитная, наверно. Видит Худ, нам бы такая тоже не помешала. Сильно нас покромсали, сэр, — я уже мало на что сгожусь, а остальные… — Взглянув на дюжину измотанных, окровавленных капанцев, которые сидели на корточках, стояли на коленях или опирались о стены дома, он покачал головой. — С ними всё.

С юго-запада начали приближаться звуки боя.

Поскрипывание доспехов с крыши Лестийского дома привлекло внимание Остряка. Сверху на них смотрели полдюжины регулярных дружинников-капанцев.

— Хорошо вы их, кто бы вы ни были! — выкрикнул один.

— Что ты оттуда видишь? — отозвался сержант.

— Мы отбили Северные ворота! «Серые мечи», их там худова тысяча. Паннионцы бегут!

— «Серые мечи» — пробормотал себе под нос сержант. Покосился на Остряка. — Это ведь мы отбили ворота…

— Но не мы же их удерживаем? — проворчал Остряк, поднимаясь. Он повернулся к своему маленькому отряду. — А ну взбодритесь, слюнтяи капанские! Мы ещё не закончили.

К нему обратились измученные, недоверчивые взгляды.

— Похоже, Западные ворота снесли. Похоже, защитнички наши дали задний ход. Значит, офицеров убили или они дерьма собачьего не стоят. Сержант, назначаю тебя лейтенантом. Остальные — вы теперь сержанты. Нам надо собрать и построить перепуганных солдат. Пошли — и быстро! — а то застоитесь тут. — Окинув их яростным взглядом, Остряк расправил плечи и со звоном скрестил сабли. — За мной.

Капитан трусцой побежал по улице в сторону Западных ворот. Вскоре остальные последовали за ним.

Два колокола до рассвета. На севере и западе рёв битвы начал стихать. Контратаки Итковиана позволили вернуть ворота и стены; атакующие на тех направлениях потеряли волю к борьбе — на эту ночь, по крайней мере.

Колоколом раньше из Пленника вернулись Брухалиан с Карнадасом. Смертный меч собрал шесть сотен новобранцев, которых Кованый щит держал в резерве вместе с двумя гривами и двумя крыльями, и направился к площади Джеларкана, где, по слухам, более тысячи беклитов грозили сломить внутренние линии обороны.

Ситуация у Западных ворот была ещё более плачевной. Итковиан послал туда трёх вестовых — ни один не вернулся. Западная казарма превратилась в один огромный столб пламени, его отсветы плясали на груде камней, которой стали Западные ворота. Если враги войдут через них и сумеют с боем прорваться на площадь Джеларкана, половина города может быть потеряна.

Кованый щит раздражённо расхаживал туда-сюда. У него закончились резервы. Какое-то время казалось даже, что подразделения Капанталла и «Серых мечей» у Западных ворот попросту перестали существовать и в эту открытую рану хлынет чёрный поток. Затем, необъяснимым образом, воля защитников окрепла. Поток натолкнулся на людскую стену, прибывал, но пока не мог прорваться дальше.

Судьба Капастана теперь зависела от этих защитников. А Итковиан мог лишь беспомощно наблюдать за тем, в какую сторону качнётся чаша весов.

Карнадас спустился вниз, в цитадель. Он испытывал свой Путь Дэнул, боролся с таинственной отравой, поразившей его, но всё равно умудрялся исцелять раненых «Серых мечей». Что-то произошло — и до сих пор происходило — в Пленнике: вся крепость была объята бесцветным сиянием. Итковиан хотел спросить об этом Дестрианта, но возможность пока не представилась.

Шаги на лестнице. Кованый щит обернулся.

Половина лица вестового представляла собой один ужасный ожог, алая, покрытая волдырями кожа на челюсти и скуле бугрилась под козырьком шлема. Глаз с этой стороны выглядел морщинистым и тёмным, как изюм.

Вестовой выбрался на площадку, у него за спиной Итковиан заметил Карнадаса.

Первым заговорил Дестриант, едва высунувшись из люка.

— Он настаивает, что прежде всего должен лично доложить вам, сударь. С глазом я ничего не смогу сделать, но боль…

— Через минуту, — отрезал Итковиан. — Вестовой, докладывайте.

— Прошу прощения, — прохрипел юноша, — что так долго.

Глаза Кованого щита расширились.

— Вы пристыдили меня, сударь. Чуть более колокола назад я послал вас к Западным воротам.

— Паннионцы пробились в Лагерь Тулар, Кованый щит. Лагерь Сэнар пал — жителей перебили. Всех. Детей… сударь… простите, но от этого ужаса я не могу избавиться…

— Продолжайте.

— Башня Джебара была окружена, защитники оказались в осаде. Такова была ситуация на момент моего прибытия, сударь. Наши солдаты рассеяны, дрались кто где, многие были окружены. Нас убивали всюду, куда я мог попасть. — Он помолчал, судорожно вздохнул и продолжил: — Так было на момент моего появления. Когда я уже готов был вернуться к вам с указанными вестями, я получил… другой приказ.

— Вы получили что?!

— Прошу прощения, сударь. Другого слова не могу подобрать. Появился какой-то чужеземец с десятком капанцев, своего рода ополчение, сударь. И сержант из лестийцев. Он принял на себя командование — всеми, включая меня. Кованый щит, я возражал…

— Уже понятно, что этот человек был весьма убедителен. Продолжайте свой рассказ, сударь.

— Чужеземец приказал своим солдатам высадить ворота Лагеря Тулар. Он потребовал, чтобы жители вышли и сражались. За своих детей…

— И он убедил их?

— Сударь, он держал в руках то, что осталось от ребёнка из Лагеря Сэнар. Враги, сударь… паннионцы… кто-то уже начал есть этого ребёнка…

Карнадас встал позади юноши и положил руки ему на плечи.

— Он их убедил, — подытожил Итковиан.

Вестовой кивнул.

— Чужеземец — он… он затем взял то, что осталось от туники ребёнка и сделал из неё знамя. Я это видел своими глазами. Сударь, тогда я перестал возражать… извините…