Сага о Рорке - Андрей Астахов

Младшие княжичи были расстроены и не скрывали своих чувств. Самый младший, четырнадцатилетний Ярок, вообще был готов расплакаться от обиды. Не будет им славы, не будет богатой добычи! Зато Боживой просто светился от счастья. Был в словах Рогволода тайный смысл, и присутствующие его поняли: князь отдавал Боживою дружину, а это многое значило. А если погибнет в сече Боживой, пусть либо Горазд, либо Первуд, первый сын князя от второй жены, возглавляют дружину – и сменят князя, если будет на то воля старейшин антов, если боги на то укажут. Шепот прошел по собранию, гости обсуждали мудрое княжеское решение. Чтобы оживить пир, Рогволод велел позвать скоморохов.

– Мы на пирах слушаем саги, – сказал Браги князю, – а не смотрим на кривляющихся рабов. Есть ли у тебя сказитель, брат?

– Был старик, да помер. Иного нет.

– Жаль. Знал бы, своего привез. У меня скальд лучший в Норланде, сочиняет квиды[48]что мозговые кости раскладывает. Хочешь, сочинит тебе сагу в размере форнирдислаг, хочешь – в размере лъодахаттр…

Браги умолк, увидев, что к Рогволоду пробирается воевода Ратша. Старый боил не был на пиру, а поднялся откуда-то из темноты, одетый буднично и с озабоченным лицом. Браги напряг слух, заметив, что Ратша зашептал что-то князю на ухо. Глаза Рогволода вспыхнули огнем, впалые щеки порозовели, словно огник[49]опять навалился на Рогволода.

– Зови его, Ратша, – шепнул князь. – Зови, я гостям скажу…

– Скверные вести? – спросил Браги, заподозрив неладное.

– Пришло время, которого я ждал и боялся. Время истины. Однажды я солгал тебе, сказал, что семя Рутгера пересеклось. У Рутгера есть сын. Ныне же увидишь его.

– Сын Рутгера? – Браги недоверчиво сощурился. – Какой сын?

– Сын от Мирославы.

Рогволод напрягся в ожидании, не сводя глаз с черного проема ворот, в которые, незамеченный пирующими, вышел Ратша. Проема, из которого должен был появиться последний – и самый долгожданный гость.

– Клянусь Одином! – воскликнул Браги. – Ты говорил, что жену Рутгера украли хазары. Ты нашел ее сына у хазар?

– Смотри, сам все поймешь, – дрожа всем телом, ответил старый князь.

Минуты не прошло, как вернулся Ратша. За ним, ступая свободно и не пряча лица, вошел Рорк в одежде из лосиной кожи и в сапогах-пошевнях. На поясе Рорка висел меч Рутгера. Собрание затихло, увидев нового гостя и гадая, кто это, и в наступившей тишине голос Рогволода прозвучал ясно и отчетливо:

– Добро пожаловать, внук!

Пади с неба на княжеский двор молния, она не наделала бы такого ужаса, как появление Рорка. Вмиг протрезвели самые хмельные, румянец сошел с лиц, умолкли голоса, и стало слышно даже дыхание людское. Все глаза обратились на того, кто уже двадцать лет назад был объявлен умершим, на ком лежало страшное проклятие Рутгера – варяжина, с кем связывали многие несчастья народа антов и о ком Рогволод под присягой говорил, что нет его в живых. Теперь люди увидели – солгал князь. Призрак, рожденный на погибель народу антов, явился из небытия во плоти и крови и поразил ужасом самые отважные сердца.

В настоящей тишине Рогволод поднялся со своего места. Князь старался придать лицу приветливое выражение, но получилась жуткая гримаса то ли боли, то ли страдания.

– Внук мой Рорк! – сказал он. – Ты принял мое приглашение, и я этому рад.

Молодой человек поклонился, но говорить не стал. Десятки пар глаз со страхом смотрели на него, он же старался смотреть лишь на Рогволода. Князь изменился за те годы, которые Рорк его не видел, – осталась тень прежнего могучего человека из детских воспоминаний Рорка. Лишь этот больной и дряхлый человек стоял ныне между Рорком и перепуганной толпой. Рорк был отважен, но чувствовал, как темный липкий страх овладевает им. Никогда еще не приходилось ему оказаться среди стольких людей, да к тому же враждебно настроенных. Он чувствовал их ужас и оттого сам был испуган.

Браги Ульвассон вышел из оцепенения. В первые мгновения, увидев лицо Рорка, он даже привстал с лавки и стоял, выпучив глаза, будто охваченный столбняком, затем повернулся к Вортгангу и шепнул:

– Клянусь змеей Мидгадр, этот парень – вылитый Рутгер!

– Вижу, – проскрежетал Вортганг, по лицу которого вдруг пошли багровые пятна. – Но он совсем седой! Сколько же ему лет?

– Этой весной исполнилось двадцать, – неожиданно ответил Рорк.

– Э, да он говорит на нашем языке! – изумился Браги.

– Моя мать научила меня, – сказал Рорк.

– Стало быть, ты знаешь, кто твой отец? – спросил Браги.

– Знаю. Мой отец урманский ярл Рутгер, сын Ульва.

– Подойди ко мне, внук, – велел Рогволод.

Рорк пошел меж столами к княжескому месту. Сидевшие за столами в испуге отшатывались от него, когда он проходил мимо. Шепот рождался за его спиной, в ропщущей толпе было что-то грозное. Лицо Рорка стало бледным, как у навии.

– Ты просил прийти, княже, – сказал он, глядя деду прямо в глаза. – Приглашение было почетным, отказать я не посмел. Я твой гость.

– Подойди, прими мой поцелуй, – ответил Рогволод.

Изумленный вздох прошелестел над столами. Но князь уже коснулся губами лба Рорка и без сил опустился на свое место.

– Купша, – велел он дюжему сотнику с серебряной гривной на шее, сидевшему сразу за младшим сыном Яроком, – дай место моему внуку!

Молодой Ярок даже сомлел от страха. Но Рорк продолжал стоять пред князем.

– Поди же! – велел Рогволод.

– Негоже мне сидеть с ними, – странным тоном сказал Рорк. – Мое место в лесу, среди зверья, не среди людей.

– Ты мой внук, – возвысил голос Рогволод. – И я призвал тебя не для того, чтобы унизить, а чтобы вознести.

– Верю, княже. В глазах гостей твоих страх. Тревожу я их.

Рорк обвел взглядом собрание. Многие не выдержали этого пристального взора, отвели глаза, начали щуриться и бормотать наговоры. Только Яничка и варяги не выказывали страха. При появлении Рорка Яничка едва не лишилась сознания, ее сердце затрепетало, кровь хлынула в голову, ноги стали ватными. Она узнала того, кто привиделся ей в давешнем сне. Сидевшая рядом мамка Злата, сама еле живая от страха, все же заметила, что ее дитятко вот-вот упадет без чувств, и подхватила девушку под руку, чтобы вывести из-за стола и увести с пира прочь. Но княжна очнулась, неожиданно вырвалась из рук мамки.

– Оставь меня! Никуда я не пойду…

– Чего эта деревенщина так перепугана? – обратился Вортганг к Железной Башке. – Они от страха готовы под столы залезть.