От разлуки до встречи - Кейт Хоффман

«Я пишу это письмо в связи с некоторыми… сложностями, которые возникли из-за недавнего…» Она застонала. О господи, я не могу написать «поцелуя», «…недавнего разговора. Несмотря на вражду, существующую между нашими семействами на протяжении долгих лет, я глубоко уверена в том, что мы сможем стать выше этого и сохранить добрососедские и, возможно, дружеские отношения».

Либби перечитала первую часть письма и осталась довольна. Она ясно дала понять, что ни о каких поцелуях отныне не может быть и речи.

«В этой связи мне хотелось бы предложить следовать определенной схеме, когда дело коснется наших дальнейших взаимодействий».

Лизбет добавила еще пару строк и снова перечитала письмо. Внезапно идея придерживаться каких-то правил показалась по-детски наивной. Она скомкала лист бумаги, бросила его в корзину и начала заново.

Необходимо было найти особые слова, чтобы выразить собственные чувства и опасения, но при этом не дать Трею понять, какого труда ей стоило разлюбить его тогда. Поэтому любой контакт между ними сейчас — все равно что прогулки по краю пропасти.

Когда Лизбет заканчивала пятый вариант своего послания, над городом уже всходило солнце.

Каминные часы на первом этаже пробили пять раз. Либби поставила подпись, сложила листок бумаги и запечатала конверт. Сочинение письма заняло у нее почти три часа, зато удалось облечь свои мысли в слова. Теперь надо доставить письмо адресату.

Лизбет с трудом поднялась с кресла и потерла кончиками пальцев усталые глаза. Она накинула домашний халат, застегнулась и положила записку в карман. Будь сейчас ночь, можно было бы избежать встречи с любопытными соседями и столкновения с Треем.

Девушка осторожно вышла из дома. Вокруг все было тихо, только где-то высоко, в кроне развесистого дуба, трещала голубая сойка. Либби бросила взгляд направо и налево — улица была пуста — и побежала по влажной от росы траве к соседней калитке. В доме Трея свет был погашен. Она на цыпочках прокралась к входной двери. Медленно, чтобы не скрипеть, открыла бронзовую крышку почтового ящика и бросила внутрь письмо. На какое-то мгновение возникло желание забрать послание назад, но Лизбет сказала себе, что только так можно решить проблему, возникшую между ними.

Добежав до дверей своего дома, девушка вздохнула с облегчением. Все получилось как нельзя лучше. Теперь у Трея не будет никакой возможности для возобновления прежних отношений. И она, наконец-то, перестанет думать о нем дни и ночи напролет.

Либби рывком распахнула входную дверь, вбежала внутрь и захлопнула ее за собой. Сердце бешено стучало, дыхание сбивалось.

— Теперь все будет хорошо, — прошептала девушка вполголоса.

Моя жизнь возвращается в свое привычное русло. — Но, даже произнося эти слова, Лизбет не верила сама себе.

Пока Трей Марбери живет по соседству, как прежде уже не будет.

Трей услышал тихий звук шагов на ступеньках крыльца и нахмурился. Взяв со стола кружку с кофе, он направился к передней двери. Выглянув через небольшое окно у входа, мужчина успел увидеть, как Либби Пэрриш убегает по садовой лужайке. Трей быстро открыл дверь в надежде поговорить с ней снова, но было уже поздно.

Когда хозяин дома вышел на крыльцо, гостьи и след простыл.

Парень разочарованно покачал головой и огляделся кругом. Должна же быть какая-то причина для этого неожиданного визита. Наверное, Лизбет все обдумала и решила сменить гнев на милость. По крайней мере отсутствие мешочка с собачьим «подарком» на пороге и яичных подтеков на окнах — уже хороший знак. Судя по всему, военные действия остались в прошлом.

Недоуменно пожав плечами, Трей поднял с порога газету и вернулся в дом. Сейчас все равно нет смысла пытаться выяснить, что у Либби на уме. Достаточно и того, что его поцелуи были девушке приятны.

В животе заурчало, и парень направился на кухню. Там открыл старенький холодильник, достал пакет апельсинового сока и взял коробку кукурузных хлопьев со стола. Не успел Трей приготовить себе легкий завтрак, как у входной двери раздался стук. Наверное, Либби все-таки решила вернуться. Он вскочил со стула, быстро вытер руки о шорты и поспешил открывать.

— Здравствуйте, — сказал мужчина в форме почтальона.

— Привет, — ответил хозяин дома.

— Разрешите воспользоваться случаем представиться лично, мистер Марбери. Меня зовут Карлайл Уитби. Я — ваш почтовый курьер. В сферу моей ответственности входит доставка вашей корреспонденции.

— Очень приятно, — ответил Трей, пытаясь вспомнить, с каких это пор почтальоны начали представляться лично.

— Вы, вероятно, не помните меня. Мы вместе учились в средней школе.

— Ну конечно, Карл Уитби! Ты был на пару лет старше, так?

— Все правильно, мистер Марбери. Но в настоящее время меня знают под именем Карлайл.

Оно более пристало сотруднику Почтовой службы Соединенных Штатов. Особенно ветерану с четырнадцатилетним стажем. Поступил на работу сразу по окончании белфортской средней школы.

Трей потер шею, чтобы избавиться от спазма ночь на старом диване не прошла даром.

— Чем могу быть полезным, Карлайл?

— Вы — ничем, но я мог бы кое-что сделать для вас.

Почтальон протянул собеседнику газеты и какой-то конверт:

— Я нашел это в вашем ящике.

— Что это такое?

— Данное послание не имеет марки и официального штемпеля. Правила пересылки корреспонденции запрещают использование специальных ящиков Почтовой службы Соединенных Штатов для любых отправлений, не оформленных согласно существующему порядку. На этот раз я не стану принимать мер, но надеюсь, вы сочтете возможным проинформировать вашего анонимного корреспондента, что, опустив это письмо в почтовый ящик, он нарушил федеральный закон.

Когда дверь за гостем наконец закрылась, хозяин вздохнул с облегчением. Все-таки жизнь в большом городе имеет свои преимущества там тебя никто не знает. Чикагскому почтальону никогда не пришло бы в голову зайти в гости познакомиться.

Трей бросил стопку газет на столик в дальнем конце комнаты и снова взял в руки странный конверт. В воздухе разлился цветочный аромат, и Трей поднес послание к носу. Тот или та, кто написал письмо, хорошенько побрызгал его духами, прежде чем опустить в почтовый ящик.

Сгорая от любопытства, он распечатал конверт и вынул свернутый листок.

"Я видела тебя во сне сегодня ночью. Наверное, не следовало об этом писать, но видение было таким ярким, как будто наяву. Может, ты приходил ко мне под покровом темноты?

Неужели мы действительно предавались тем недозволенным удовольствиям? Или воспоминания о твоих ласках всего лишь фантазия? Я помню только, что не удивилась, когда ты зашел в мою комнату. Тебе не пришлось объяснять, зачем ты пришел, — в глубине души я давно знала, что встречу тебя именно там и тогда. Мы ни о чем не говорили. Ты заменил слова поцелуями. Я хотела, чтобы ты овладел мною, подчинил меня своей воле. Помню твои руки на своем теле, нежные прикосновения, заставившие меня потерять голову. Наверное, нужно было просить тебя остановиться, но я не могла. И когда ты наконец сорвал с меня одежду и понес в кровать, голос разума уступил место страстному желанию — почувствовать тяжесть твоего тела, ощутить твое тепло внутри себя. Неужели это был только сон? И если так, приснишься ли ты мне сегодня опять?"