Спиноза - Петр Люкимсон

Заместителем раввина Мортейры с зарплатой в 500 гульденов в год был назначен глава общины «Бейт Исраэль» раввин Давид Прадо. В его обязанности в основном входили уход за кладбищем «Дом жизни» и проведение траурных церемоний.

Раввин Исаак Абоаб да Фонсека назначался в рамках этого объединения преподавателем «Талмуд — Торы», а кроме того, должен был каждый вечер читать проповедь в синагоге, и все это за зарплату в 450 гульденов. Раввина общины «Неве Шалом» Менаше бен Исраэля также назначили преподавателем «Талмуд — Торы», но с самой низкой зарплатой — 150 гульденов в год.

Достойно содержать семью на эти деньги было нельзя, и потому раввин бен Исраэль все время был вынужден искать какую-то подработку. Он то давал частные уроки; то пробовал себя в качестве посредника между купцами — отцами своих учеников; то искал в еврейском квартале натурщиков, которые могли бы послужить Рембрандту и другим художникам в качестве моделей для картин на библейские сюжеты. Но главной его страстью, безусловно, была созданная им типография, в которой было издано множество книг по еврейской философии и мистике как на иврите, так и в переводе на испанский и португальский языки. Издавались там книги и по медицине, и по другим областям знаний, причем редактором, а подчас и переводчиком этих трудов был сам раввин бен Исраэль, знавший помимо иврита, латыни и древнегреческого еще пять языков и овладевший всем корпусом знаний своей эпохи. Когда он при этом успевал писать собственные сочинения, уму непостижимо, но многие из них стали подлинной классикой еврейской религиозной мысли.

Мы упоминаем имена этих трех раввинов, так как почти все биографы Спинозы называют их в качестве учителей и наставников великого философа, хотя, вероятнее всего, как мы увидим, таковыми их можно считать весьма условно.

Решение об объединении общин вступило в силу в 1639 году. Бенто Спинозе как раз исполнилось семь лет, а значит, пришло время идти в школу.

В архиве еврейской общины Амстердама хранятся документы, содержащие самые подробные сведения о работе городской школы «Талмуд — Тора» общества «Эц хаим».

Обычно мальчики начинали учиться в ней в семь-восемь лет, что в ашкеназской общине считалось очень поздно. В первом классе преподавал раввин Мордехай Кастро, получавший за свою работу 150 гульденов в год. В его задачу входило обучить мальчиков ивритскому алфавиту, а затем и самому еврейскому языку так, чтобы они могли свободно читать и понимать текст молитвенника и Пятикнижия Моисеева (Торы).

Во втором классе их уже ждал раввин Яков Гомес, который изучал с учениками сам текст Пятикнижия — обычно по его недельным главам[27]. Раввин Гомес должен был добиться от мальчиков того, чтобы они знали текст Торы от начала до конца почти наизусть, так что могли бы цитировать его с любого места. Эта работа считалась уже более высококвалифицированной, чем у учителя первого класса, и его зарплата, соответственно, составляла 250 гульденов в год.

В третьем классе продолжалось изучение Торы, но уже с комментариями Раши и других выдающихся толкователей Писания, а в четвертом — отроки приступали к знакомству с Мишной и Гемарой. Преподавателями здесь были раввины Яхья Ашер и Авраам Барух.

В пятых-шестых классах учеба был посвящена более глубокому проникновению в текст Талмуда и знакомству с мидрашами[28] и всем корпусом классической раввинистической литературы — с книгами Ибн Эзры, Ибн Габироля (Ибн Гвироля), Абарбанеля и др.

Учеба в «Талмуд — Торе» начиналась в восемь утра и в одиннадцать объявляли большую перемену — все ученики расходились по домам до двух часов дня. Многие использовали эти три часа для уроков с частными преподавателями: ведь каждой семье хотелось, чтобы их сын был признан илуем, юным гением, и потому денег на репетиторов еврейские купцы Амстердама обычно не жалели.

В два часа учеба возобновлялась и продолжалась до пяти часов вечера или просто до наступления темноты, когда подходило время вечерней молитвы. Присутствие мальчиков на этой молитве, а также на чтении псалмов считалось обязательным.

Следует отметить, что хотя еврейские дети приступали к учебе в семь-восемь лет, это вовсе не означало, что каждый год они переходили в следующий класс. Перевод на следующую ступень обучения осуществлялся лишь тогда, когда учитель решал, что ученик готов к новому этапу учебы, а это могло занять и полтора года, и даже дольше. Поэтому большинству учеников четвертого класса было уже по 14 лет, и по его окончании они, как правило, завершали учебу.

Пятый и шестой класс предназначались уже для самых способных учеников — тех, кто решил избрать карьеру раввина (или кого на этот путь усиленно толкали родители). Поначалу в этом классе преподавал раввин Исаак Абоаб да Фонсека, но после того, как в 1642 году Абоаб уехал в Бразилию укреплять тамошнюю еврейскую общину, его сменил Менаше бен Исраэль.

Раввин Саул Леви Мортейра, как и положено директору, преподавал в выпускном, шестом классе. Некоторым из его учеников было уже по восемнадцать, а то и по двадцать лет, и потому учеба проходила обычно в виде свободного обсуждения или диспута относительно книги, которую накануне раввин велел прочесть классу или отдельной группе учеников.

Но оставим на время школу «Талмуд — Тора» и обратимся к событиям личной жизни Бенто Спинозы в годы ученичества и тому, что происходило в его семье.

* * *

28 апреля 1640 года (того самого года, в котором Уриэль Акоста сначала покаялся в своих заблуждениях, а затем покончил жизнь самоубийством) 52-летний Михаэль де Спиноза сочетался законным браком с сорокалетней Эстер де Солиз — женщиной из знатной еврейской семьи, всего за год до этого прибывшей в Амстердам из Лиссабона.

К сожалению, мы знаем о мачехе Спинозы еще меньше, чем о его матери, так как философ вообще практически не упоминал ее имени. Известно лишь, что она была очень болезненна, большую часть времени проводила дома и, судя по всему, так и не выучила местного языка. Во всяком случае, завещание, в котором она отписывала все свое личное имущество мужу, Эстер составила на португальском языке — хотя подобные документы у амстердамских евреев уже было принято писать на голландском.

Вот почему нам остается только гадать, какими были отношения Спинозы с мачехой и как она повлияла на формирование его личности. А то, что такое влияние — положительное или отрицательное — имело место, сомнений почти не вызывает. Ведь вольно или невольно Бенто приходилось постоянно общаться с этой женщиной с восьми лет до ранней молодости, то есть в тот самый период жизни, когда в итоге и складываются наши характер и мироощущение.