Черный снег вермахта - Александр Александрович Тамоников

редкость неразговорчивые. Они и между собой почти не общаются. А когда ты начинаешь их о чем-то спрашивать, вообще смотрят на тебя зверем. Ничего они мне не ответили. И куревом их бесполезно угощать – у них своего полно. А ты что узнал?

– Только то, что эшелон этих неразговорчивых парней стоит на третьем пути, – сказал Шубин. – И он тщательно охраняется. Итак, мы знаем, что в Лозовую прибыл целый эшелон эсэсовцев. И это все наши данные. Немного! Мы не знаем, что это за часть, откуда она прибыла, какая перед ней стоит задача, кто ею командует… Ничего не знаем! Значит, нужны дополнительные усилия, чтобы получить недостающие сведения.

– Одним словом, нужен «язык», – заключил Мельник. – Ну и где мы будем его брать? Пойдем туда, на третий путь?

– Нет, к эшелону мы не пойдем, – покачал головой Шубин. – Там мы можем узнать только одно: насколько метко эсэсовцы умеют стрелять. У нас есть только один шанс захватить «языка»: проследить вот за этими двумя десятками солдат, что находятся на вокзале, и поймать кого-то из них, когда они будут возвращаться к эшелонам. Я думаю, что их сюда, на вокзал, отправили за пищей. А может, за кипятком. Сейчас они получат все необходимое и пойдут обратно. Мы должны быть наготове.

Разведчики вышли из здания вокзала и стали снаружи поджидать, когда эсэсовцы, эти элитные солдаты германской армии, направятся к своему эшелону. Пока они ждали, Шубин сообразил, что у него был еще один способ получить информацию об эсэсовском эшелоне – спросить у машиниста, куда они едут. Но для этого надо было как-то исхитриться и выйти к паровозу, минуя эсэсовских часовых. «Ну, раз я этого не сделал, чего теперь жалеть, – подумал Шубин. – Скоро мы и так все, что нужно, узнаем от языка. Хотя я и сам догадываюсь, куда они едут. Наверняка их эшелон идет на восток, в сторону Славянска, как и остальные».

Разведчики ждали не слишком долго. Прошло минут двадцать, и из здания вокзала вышли все двадцать солдат в черной форме. Теперь они были тяжело нагружены: кто-то нес мешки с буханками хлеба, другие тащили тяжелые фляги с горячей едой.

– Будем брать языка между первым и вторым эшелонами, – шепнул Шубин напарнику. – Там будет удобнее всего. Пошли, займем позицию.

И разведчики нырнули под вагон эшелона, стоявшего на первом пути. Затаились в тени вагонов следующего эшелона и стали ждать. Вот послышались голоса, и на насыпь между двумя путями вышли первые носильщики. Они не ныряли под вагонами (с тяжелым грузом это было трудно сделать), они воспользовались тормозной площадкой одного из вагонов. Вот первые четверо спустились на насыпь, нашли подходящую площадку во втором эшелоне, взобрались на нее. За ними прошли еще двое и еще… На насыпь между двумя составами вышли два последних солдата. Один был высокий, плотный, настоящий здоровяк, второй – пониже и поуже в плечах.

– Берем тощего, – шепнул Шубин напарнику. – Он будет «языком». Бери его на себя. А я завалю здоровяка.

И он вытащил из-за голенища нож.

Здоровяк, которого предстояло уничтожить Шубину, нес флягу, по всей видимости, с супом. А тощий тащил мешок с хлебом – может быть, не такой уж тяжелый, но для этого парня, явно не силача, он был серьезной ношей, он под ней так сгибался, что ничего вокруг не видел. И он не увидел Мельника, когда тот вынырнул из тени вагона, подскочил к своей жертве и стукнул солдата ребром ладони по шее. Тощий выронил мешок и сам повалился на снег.

Шубин, огибая упавшего, ринулся на здоровяка с флягой. Он нацелился нанести ему тоже один удар – только не рукой, а ножом в печень. И уже сделал короткое, но мощное движение рукой – однако его нож встретил пустоту. Здоровяк оказался неожиданно ловким. Он бросил свою флягу и отскочил. Шубин кинулся за ним вдогонку, но высокий эсэсовец вновь уклонился и при этом левой рукой нанес разведчику удар в шею. Шубина отбросило в сторону, он едва удержался на ногах. А здоровяк подскочил к Мельнику и замахнулся, чтобы и ему нанести удар. Но Мельник умел драться, он был опытный боец. Он, в свою очередь, уклонился от удара здоровяка и рванулся в сторону, чтобы зайти к нему со спины. А Шубин напал на эсэсовца спереди. Теперь ему вроде бы некуда было деваться. Однако здоровяк снова сумел вывернуться, и при этом он заорал во всю глотку:

– Ко мне, на помощь! Тут русские! Внимание, тут русские!

Он кричал так, что, наверно, на вокзале было слышно. Послышался топот сапог, и на тормозной площадке показалась голова солдата, ушедшего последним перед этими двумя. Было ясно: продолжать схватку не имеет никакого смысла. Захват «языка» не удался, теперь речь шла о том, как самим унести ноги. Разведчики поняли это мгновенно, без обсуждений.

Действовать скрытно уже не имело смысла, поэтому Шубин выхватил пистолет и выстрелил в здоровяка (тот упал, зажимая руками живот), потом в того, кто готовился спрыгнуть с тормозной площадки (не попал, солдат уклонился от пули), и они с Мельником кинулись бежать по насыпи между вагонами.

Вряд ли бы они смогли убежать, если бы эсэсовцы были вооружены. Но те, идя за продовольствием, видимо, оставили свои автоматы в вагоне. Поэтому они могли просто гнаться за разведчиками и звать на помощь других солдат, которые были вооружены.

Убегая, разведчики выстрелили по разу в своих преследователей, и один из них упал, остальные немного отстали. Но в любую минуту справа или слева могли выскочить солдаты из других эшелонов, уже с винтовками, и тогда положение разведчиков стало бы просто отчаянным.

Пробежав еще метров пятьдесят, Шубин вдруг резко свернул влево, на тормозную площадку одного из вагонов.

– Ты куда? – крикнул Мельник. – Там же стоит эсэсовский эшелон!

– Нет, не должен здесь стоять, он короткий! – ответил Шубин и спрыгнул на другую сторону площадки.

Он оказался прав – здесь было пусто, огни паровоза, только что прицепленного к эшелону эсэсовцев, виднелись в нескольких метрах слева. Шубин не раздумывая бросился к этому паровозу. Мельник не понимал, что делает его командир, но ни о чем спрашивать не стал.

Глеб добежал до паровоза и быстро взобрался в кабину машиниста. Увидев лезущего к нему в кабину немецкого капитана с рассеченной скулой, машинист оторопел. А Шубин на чистом русском языке спросил у него:

– Куда идет эшелон – на Славянск?

– Нет, почему на Славянск? – удивился машинист. – Мы на Горловку едем, а оттуда на Сталино…

– На Горловку? – изумился Шубин.

Это была важная информация, может быть,