Лицом к лицу - Виктория Витус

и не хочет, — пожала я плечами.

— Это пока не в курсе, какие приключения ее ожидают! — засмеялась лаборантка и повела Иринку сдавать кровь.

Ровно в шестнадцать часов оживленная детвора расселась в вагоне поезда «Новокузнецк — Симферополь», и зареванная дочь с самым разнесчастным видом махнула рукой из окна. Но первая фраза из письма, написанного ею из Крыма, звучала так:

— «Мамочка! Какая я была дурочка, что не хотела ехать в «Артек». Это я поняла уже в поезде».

А я, посадив дочь на поезд, идущий к морю, отправилась на автовокзал встречать посылку от мамы. Мама, директор большой трикотажной фабрики города Ставрополя, помогала всячески — снабжала деньгами, доставала модную одежду и регулярно присылала посылки с продуктами.

Вот и сейчас я сидела под деревом, обирала с кофточки назойливый тополиный пух и высматривала на приходящих автобусах табличку «Ставрополь — Волгоград». Тот задерживался совсем немного, всего на полчаса. Наконец показался видавший виды «Икарус» с калмыцкими номерами — это он, ура!

Выпустив пассажиров, водитель открыл еще один багажник и достал большую, обмотанную скотчем коробку:

— Как ты ее понесешь, такую тяжеленную? — смерив взглядом мою хрупкую фигурку удивился он.

— Как-нибудь дотащу, — развела я руками.

— А где живешь-то?

— Да здесь недалеко!

— Ладно, прыгай в салон, подвезу, — смилостивился дядечка, и я полезла в автобус.

В той огромной коробке было много вкуснятины: коробка конфет «Родные просторы», большой кусок свежей говядины — килограмма на три; две «палки» колбасы, литровая банка сметаны и такая же — сгущенного молока, по два кило творога и масла и даже тортик «шалаш», сделанный мамиными руками. Еще там лежала красная пожарная машинка для Ромы и зеленый заграничный пенал с цветными карандашами Ирочке — ведь магазинные полки в те годы были совершенно пусты.

Такие посылки мама передавала почти каждую неделю, и мне невольно пришлось перезнакомиться со многими водителями, любезно подвозившими к самому дому.

Так случилось, что рассталась с Дворцом пионеров через семь лет плодотворной работы в роли заведующей техническим отделом. Только если бы не такое стечение обстоятельств — трагических, как казалось в ту пору — мне никогда бы не добиться того, чего добилась в дальнейшей жизни.

Сегодня я второй месяц работала учителем математики в средней школе номер сорок восемь. Не желторотая пигалица, а умудренная жизненным опытом сорокалетняя дамочка учила пятиклашек математике, а заодно и жизни. Уже хорошо понимая, как велика власть слова, тишины в классе добивалась легко, интереса к предмету тоже. Придумывая невероятное количество заковыристых задачек, вызывавших неподдельное внимание у ребятни, порой удивлялась — почему же двадцать лет назад у меня ничего не получалось? Порядок в классе навести не могла, знаний деткам дать не умела — может, была слишком молода? Теперь же с большим интересом легко вникала в жизнь каждого ученика — одно оброненное ребенком слово зачастую красноречиво говорило об обстановке в семье.

— Футбол! Мы с папой завтра идем на футбол! — подпрыгивал на месте Мишка, а Генка хвастался:

— А мы с Серегой вчера в овраге нашли ржавый штык от винтовки!

То, что Мишке родители уделяют много времени, а Генка с Серегой безнадзорно шляются по оврагам, было совершенно очевидно, и вечером я отправлялась к их родителям беседовать о воспитании детей.

По субботам у нас проходил урок «деткой инициативы». Ученики приносили разные задачки, найденные помимо учебника — вот уж где было споров! Как решить, как решить проще и можно ли решить вообще? Гвалт порой стоял невероятный. Однажды даже директор заглянул — напомнить о порядке, заглянул, да так и остался на уроке. Словом, взаимопонимание с детворой было полным, но я-то знала — долго здесь не задержусь — мои документы уже находились на столе секретаря Райкома КПСС. Наконец вопрос о переходе решился, и я положила на стол директора школы заявление об увольнении. Впереди оказались три свободных дня, можно заняться домашними делами — постирать, убрать, приготовить.

На второй день, ближе к полудню, услышав на лестничной площадке неясный шум, заглянула в глазок, и, не поверив своим глазам, открыла дверь.

В коридоре было темно от толпы ребятишек. Два пятых класса молча мялись у порога и на лестнице, не вмещаясь на этаже. Ира, выглянув в коридор, удивилась:

— Мама, это твои ученики? Что они здесь делают?

А я даже растерялась:

— Привет!

— Здравствуйте! — вразнобой отвечали ученики.

— Что случилось?

И тут детей как прорвало. Девчонки стали хлюпать носами, а мальчишки говорить наперебой — понять, что именно было трудно.

— Стоп! — подняла я вверх правую ладонь, как делала это в классе, требуя тишины, — Пусть говорит кто-то один! Миша, в чем дело? — и Миша, оглянувшись на стоящих за его спиной одноклассников, тихо сказал:

— Вы почему нас бросили? Или мы плохо вели себя на уроках? Или домашние задания не выполняли? Возвращайтесь назад, мы исправимся — только скажите! А Генка с Серегой больше никогда не будут… — он показал Генке кулак, осекся и замолчал.

Четыре десятка детских глаз с надеждой смотрели на меня, а я подбирала нужные слова. Слова, которые не обидят юные души в такой трогательный момент детского откровения, слова правдивые и простые — какие нужны сейчас, в эту минуту.

— Дорогие ребята! Постарайтесь понять — я не бросила вас. Я люблю вас всех вместе и каждого в отдельности, вы хорошо учились и нормально себя вели — дело не в этом. Просто теперь я буду работать в другом месте — так бывает в жизни.

— Где работаете? — требовательно спросил Серега.

— В райкоме партии… — по коридору прокатился облегченный вздох.

— Ну конечно, — удовлетворенно произнес Мишка, — хороших людей всегда забирают в райкомы! — девчонки и мальчишки согласно кивали…

В следующий понедельник я вышла на работу в райком Центрального района — районный комитет Коммунистической партии Советского союза.

Тогда, в те замечательные годы — при коммунистах — не было никаких финансовых кризисов, повышения цен на продукты питания или ЖКХ. В квартирных платежках стояла фиксированная сумма, например на воду — и лей ее хоть целый день, на размер оплаты это никак не повлияет. Но я не об этом.

Работа оказалась довольно «блатной», были на это место и другие желающие, но влиятельные друзья постарались — мою кандидатуру «протолкнул» добрый ангел — Лев Сергеевич — местный знаменитый поэт, председатель областного Союза писателей, а ускорил процесс другой добрый ангел — друг мужа, тот самый Владимир, в тот момент уже заведующий иностранным отделом Обкома КПСС.

В самом центре города, в красивом старинном здании из красного кирпича размещался райком