Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

Сергей Георгиевич Горшков в эти годы был главкомом ВМФ СССР, дважды Герой Советского Союза. Один из трёх человек, которому было присвоено воинское звание Адмирал флота Советского Союза. Оно было равным званию Маршала.

Остаётся только догадываться откуда у фирмы такой покровитель.

— Отдыхайте. Завтра много дел, — сказал Сагит, когда я провожал его за дверь.

Тут же в коридоре на глаза мне попалась и Аида Сергеевна. А может, и я ей попался.

— Сагит! Как дела? — весело крикнула девушка.

— Аидочка, я рад вас лицезреть. Вы всё так же прекрасны! — подошёл к ней Байрамов и поцеловал руку.

— Перестань, а то сглазишь красоту, — посмеялась Аида.

В этот момент она опять повернулась ко мне. Лицо так скривила, будто ей под нос кучу навалили, и она вынуждена терпеть это.

— Твой архаровец? — указала она на меня пальцем.

— Это наш лётчик. Молодой и перспективный Сергей Родин, — подошёл ко мне Сагит, одобрительно похлопав по плечу. — Знакомься, Серый — наш хороший друг Аида Сергеевна.

— Очень приятно.

Аида протянула мне руку, чтобы я тоже её поцеловал. Кажется, дама совсем уже краёв не видит. Ведёт себя как царица.

— Обойдёмся без этого, — взял я её ладонь и пожал.

— Пока вижу, что он только молодой. Перспектива у него не очень, — цокнула Аида и ушла дальше.

Сагит с удивлением посмотрел на меня.

— Когда ты успел ей насолить?

— Ещё кто кому!

Я рассказал вчерашний инцидент с врыванием в номер этой странной Аиды. Байрамов томно вздохнул и завёл меня обратно в комнату. К разговору подключился и Швабрин.

Сагит поведал, почему нам стоит уважительно к ней относится. Оказывается, «покровитель» со связями везде и всюду это и есть госпожа Аида.

— И что у неё за должность? — удивился Ваня.

— Точно не знаю. Но она отвечает за всю гостиничную инфраструктуру — на флоте или в министерстве судостроительной промышленности, точно не помню. Родственница Горшкова, — ответил Сагит.

— И что у нас не нашлось других людей, чтобы повлиять на командование местного Центра? — возмутился я.

Для меня такой расклад стал полной неожиданностью.

— Ну, нет, есть конечно! Просто так быстрее. Она позвонила в Николаев и что-то сказала. Если бы это решалось через Москву, было намного дольше.

Только сегодня подумал, что в стране началась «бюрократия». А вот что никогда не закончится, так это решения вопросов «по звонку». Мне даже интересно стало, что Аида Сергеевна могла такое сказать начальнику Центра подготовки морской авиации.

Наутро весь состав нашей испытательной бригады собрался в предполётном классе для постановки задач. Людей очень много. Лица у всех серьёзные, настрой тоже. Не знаю, работать хотят или голова болит после вечера, но все внимательно слушают Сагита.

После вступительного слова началась «перекличка». Байрамов предложил обсудить порядок работы на текущей лётной смене.

— Слушаю ваши предложения по плану полётов на сегодня.

Двигателисты предложили начать с заданий по проверке приёмистости. Инженеры по оборудованию настаивали на перестановке приборов с одного самолёта на другой. Специалисты по контрольно-записывающей аппаратуре сказали, что у них нет возможности обрабатывать информацию. Но потом вдруг появилась, когда Сагит жёстче спросил причину. А техники телевизионных систем регистрации и вовсе говорят, что их приборы начальник штаба приказал убрать. Мол, режим секретности нарушается.

Начало наших испытаний весьма богато на события.Через час я уже стоял рядом с самолётом.

Прекрасная солнечная погода, штилевой ветер и хороший настрой на работу. Посматриваю в сторону трамплина. Ничего в нём страшного нет. Сейчас Байрамов готовится взлетать с него. Включил форсажи, огонь в соплах разгорелся, и он стартует с места. Несколько секунд и Сагит выскакивает с трамплина вверх.

Возвращаюсь к сборам перед вылетом. Стараюсь сохранить спокойствие. Стою перед стремянкой и медленно надеваю шлем и перчатки.

— Сынок, не спеши. Сосредоточься.

— Всё в норме, Дядь Вась. Или так заметно, что волнуюсь?

— Ты думаешь, я не вижу. Все вы, ребята, переживаете. Я не меньше вас, а может, и больше.

Подзываю к себе инженера и уточняю параметры силовой установки, которые нужно проверить. Через несколько минут, запустив самолёт и проверив все системы, начал рулить в район трамплина. В это время Иван закончил отрабатывать проходы с касанием на посадочном комплексе тренажёра.

На линии старта меня уже ждал техник Герман. Перед запуском он мне сказал, чтобы я пришёл после вылета к ним в домик. Отметить первый взлёт с трамплина нужно как полагается — с чаем и драниками.

Останавливаюсь и начинаю готовиться к взлёту. Полностью выжал тормозную гашетку. В голове прокрутил все нужные параметры. Скорость должна быть не менее 160 км/ч, поскольку тогда самолёт сильно просядет вниз после схода. Но есть момент и с максимальным значением — 180 км/ч. При такой скорости есть вероятность касания штангой приёмника воздушного давления поверхности трамплина. Превышать её нельзя.

На авианосце предусмотрены задерживающие устройства, поскольку тебе приходится до начала разбега получить максимальную тягу двигателя на форсаже. На тренажёре такого нет.

Вроде всё готово. Взгляд устремлён вперед, и я задерживаю его на трамплине. Он прямо передо мной. На расстоянии всего 130 м, возвышалась здоровенная горка. Вначале конструкция незаметно поднимается. В конце крутой дугой уходит вверх, оставляя под собой около шести метров высоты.

В сравнении со взлётной полосой выглядит просто стеной. На эту «стену» мне надобно направить свой самолёт. Как-то неуютно становится. Мелькает соответствующая мысль: «Если что, её уже не объедешь».

До этого момента я взлетал, видя перед собой только ровный бетон. Мог прекратить взлёт в любой момент. Оставшаяся часть полосы всегда позволяла мне остановиться. Если нет, то продолжал взлёт, отклоняя ручку на себя.

— 088й, готовы к взлёту? — торопит меня руководитель полётами.

Неужели я так долго стою перед трамплином? Закрылки выпущены. Вручную открыл центральный вход воздухозаборника.