Крик филина - Валерий Георгиевич Шарапов

стало чернее тучи. Заметив произошедшие с ним изменения, девушка испуганно опустила глаза и притаилась в своем уголке, словно мышка-норушка, боясь встретиться с колючим взглядом сыщика.

– Я понял, – закончил Орлов, в сердцах громко положил трубку на рычаг и торопливо вышел, даже не взглянув на девушку, которая невольно сжалась еще больше.

– Журавлев, – окликнул он на улице Илью, – сейчас заедем с тобой в больницу, там опять подрезанные бандитами. Выясним, что там да как. И вообще, давай к нам в угро на работу устраивайся! Парень ты, смотрю, головастый, отчаянный, вон сколько орденов имеешь. А нам сейчас новые люди во как нужны! – Он с чувством черкнул себя ребром ладони по выпирающему острому кадыку. – Взгляд у тебя свежий, не замыленный – то, что надо для настоящего сыщика. Знания со временем придут. Сегодня же распоряжусь по поводу тебя, кадровик только обрадуется.

Глава V

– Илюха, – сказал на другой день Орлов, обратившись к новому сотруднику панибратски, и от души хлопнул его по плечу с такой силой, что неслабый Журавлев, сидевший у окна на колченогом стуле, покачнулся, физически ощутив дружеское расположение своего начальника, – ты теперь нашего поля ягода! Так что безо всякого стеснения впрягайся!

И бывший фронтовик Журавлев, в душе неимоверно гордясь тем, что стал одним из непримиримых борцов с преступностью, с великой охотой впрягся. Да так, что уже к вечеру первого дня в полной мере ощутил на себе всю прелесть работы сыщиком: времени не хватило даже на то, чтобы подыскать себе съемную квартиру. Из-за отсутствия мест в крошечном милицейском общежитии, которое располагалось в бывшем особняке митрополита, Илья уже третьи сутки кое-как перебивался на диване в отделе. А тут как раз на горизонте замаячила эта таинственная неуловимая банда, которая в разработке стала называться бандой Филина. Для уголовного розыска дни настали самые горячие, и Илья с головой погрузился в прежде незнакомую для себя обстановку.

Чудом выжившая пассажирка поезда Москва – Тамбов, серьезно пострадавшая от «пера» налетчика, рассказала, что бандиты «как вихрь налетели» на лесном полустанке, а перед этим она как будто бы слышала голос филина. Сама она жительница деревенская и хорошо разбирается в птичьих голосах. Это было похоже на то, когда филины «так по-сумасшедшему» кричат, преследуя свою жертву. Он настолько показался ей зловещим, что у несчастной по коже пробежал «леденящий озноб». Предчувствие женщину не обмануло.

– Хорошо, что Матерь Божья отвела бандитскую руку, – проговорила она едва слышно и сделала слабую попытку перекреститься, но рука ее воле не повиновалась – женщина только пошевелила пальцами, собранными в щепоть. – Он пырнул меня в живот. «Лезвие не задело жизненно важные органы, прошло с ними совсем рядом» – так врач сказал.

– В запарке промахнулся, – быстро шепнул Орлов Илье.

Он слушал женщину с большим вниманием, изредка задавая наводящие вопросы, от злости покусывая нижнюю пухлую губу, не соразмерную губе верхней, на удивление тонкой, как нитка. Эту отличительную черту капитана Илья отметил еще при первом их знакомстве, вспомнив, что, по людскому поверью, это характеризует человека как упертого и даже своенравного.

– Повезло, – вновь шепнул Орлов и, уже обращаясь к женщине, сурово сказал, грозно сдвинув темные разлатые брови: – Вы, гражданочка, не переживайте, выздоравливайте, я вам обещаю: бандитов мы поймаем и накажем по всей строгости советского закона.

И вот теперь они сидели в отделе, занимались «мозговой атакой», как верно подметил Орлов, выдвигали разные версии. Был второй час ночи, за окном шел проливной дождь, в тополиных мокрых ветвях небольшого парка шумел ветер. Время от времени ливень порывисто хлестал в распахнутое настежь окно, и теплые брызги падали на обшарпанный подоконник и облезлый, давно не крашенный пол.

Несмотря на свежий воздух за окном, в комнате стояла невыносимая духота. А все, должно быть, оттого, что за несколько часов безвылазного нахождения в небольшом помещении здесь было накурено так, что до самого потолка висел сизый туман, и осунувшиеся лица находившихся в комнате людей маячили мутными, едва различимыми пятнами. Этому способствовала и горевшая вполнакала, свисающая с потолка на длинном проводе лампочка без абажура, которая и сама выглядела в белесом тумане как расплывчатое угасающее солнце. До рассвета было еще далеко, надеяться на то, что с его приходом что-то изменится, было глупо.

– Филин – птица ночная, – снова доказывал охрипшим голосом Васек, при этом он бурно жестикулировал, словно активно разгонял скопившийся дым, – и бандиты орудуют по ночам, и все больше в лесу. Вот и выбрали они знак филина. Чего тут непонятного?

– Больно уж это легко объясняется, – не соглашался с ним Шишкин, которому своя версия казалась самой правдоподобной. – Думаю, такое погоняло у ихнего главаря.

– Знавал я одного вора в законе с погонялом Филин, – негромко, но уверенно отозвался из своего угла солидный Капитоныч. – Авторитетный был вор, жил по понятиям, в мокрухе замечен не был. Но его, по-моему, в позапрошлом году завалили в перестрелке, там вроде бы его кодла схлестнулась с какими-то. Говорят, это были военные. Не знаю, правда это или просто кто-то слушок пустил.

– Вот! – обрадованно воскликнул Шишкин и даже вскочил со стула, выставив указательный палец, который в табачном сумраке показался увесистой палкой, от чего легкомысленный Васек даже хохотнул. – А ты не ржи, – предупредил его Шишкин, – а то ведь я могу и серьезно обидеться, тогда держись.

– Я не над тобой, – смиренно ответил Васек.

– Его самого застрелили, а имя осталось, – продолжил упорствовать Петр. – Может такое быть? Запросто может!

Теперь возмутился Васек:

– Шишкин, не валяй дурака, не городи ерунды! Хотя, согласен, как версия имеет право на существование, хоть и бесперспективное. И утруждать себя этим не имеет смысла.

– А что, если… – начал было неуверенно Капитоныч, но сейчас же махнул рукой: – Да нет, ерунда все это…

– Говори, – жестко приказал Орлов, который слушал с большим вниманием, что-то изредка чиркая в своем крошечном блокнотике – привычка, оставшаяся у него от того времени, когда он числился курсантом военного училища.

– Да я, собственно, подумал: а что, если кто-то подмял банду под себя? – как будто боясь, что Орлов на него рассердится, осторожно предположил Капитоныч. – Кликуху мы его не знаем. Новый человек в банде объявился, залетный, и стал хозяином в области. А сам, может быть, ходок откуда-нибудь с Магадана или Воркуты. – И затаился, стараясь разглядеть сквозь дым лицо начальника.

Орлов молча вышел из-за стола и принялся нервно ходить взад-вперед по комнате. При этом он делал своими несоразмерно разными губами непонятное движение, как будто катал во рту что-то твердое и круглое. Проходя