Гарем - Патриция Грассо

— Я сменю тебе имя, — заявил он.

— Зачем? — встрепенулась Эстер.

— Чтобы мне было удобно кликнуть тебя, когда ты понадобишься.

— Я не лошадь, чтобы мне давали кличку. Я возражаю!

— Кажется, ты все-таки глупа и рассеянна. Ты не усвоила ни одной из заповедей.

— Я не глупа и прекрасно помню твою болтовню о заповедях. Это ты глуп, раз не понимаешь своей выгоды. Отправь меня домой, и тебе щедро заплатят.

— Твой дом здесь. А о женихе забудь.

— Не к Форжеру Белью я хочу вернуться, а к себе, в Англию! — в отчаянии выкрикнула Эстер.

Метая стрелы наугад, она случайно попала в цель. В мозгу у «зверя», собиравшегося ее изнасиловать, зашевелились какие-то мысли. Он даже принялся рассуждать.

— Если я верну тебя твоему отцу, он будет мне мстить. У меня и так достаточно врагов.

— Мой отец мертв, — с грустью призналась Эстер. — За меня некому заступиться.

— Это уже лучше, — цинично заметил Халид.

— Ты пользуешься тем, что я беззащитна, негодяй!

Халид изобразил на лице свирепую гримасу и чуть не удушил дерзкую девицу. Но она успела вымолвить вдобавок:

— Злобный пес, вот ты кто!

Халид зажал ей рот. Он не так оскорбился, как она ожидала, скорее удивился ее догадливости.

— Да, Дикий Цветок! Я верный пес султана. Матери пугают мною непослушных детей.

— Веди себя хорошо, малыш, а то пес султана тебя скушает, — прошипела язвительно Эстер, когда Халид милостиво убрал руку, чтобы дать ей вздохнуть.

Она еще успела соблазнительно улыбнуться, и улыбка украсила ее личико. Может быть, она рассчитывала улыбкой смягчить гнев своего повелителя, но явно ошиблась. Он отпрянул от нее, как от ядовитой ехидны. В нем заронилось подозрение, что красивая чужестранка находится здесь неспроста. Или это «троянский конь», засланный его врагами, чтобы покончить с ним, или приманка с расчетом на то, что он пригреет у сердца змею.

— Встань! Я хочу осмотреть тебя.

— Что? — Эстер сделала вид, что не расслышала произнесенную по-французски фразу.

— Ты не глуха, не притворяйся. Я желаю знать, что получил в подарок и нет ли в нем изъяна.

Эстер тут же потянула на себя ковер, прикрылась им до подбородка. Пальцы ее аж побелели — так она цеплялась за этот последний защитный рубеж.

Халид немедленно объявил ей войну, со всей силой рванув ковер на себя, но Эстер удалось вскочить, проскользнуть мимо Халида и обежать стол.

Разразившись проклятиями, Халид, повинуясь глупому импульсу, погнался за ней. В этом была его ошибка, а какой мужчина не ошибется, если вступит в сражение с обезумевшей и потому непредсказуемой женщиной. Эстер схватила на ходу ятаган, вырвала изогнутое лезвие из ножен и замахнулась на преследователя.

— Поосторожней, а то порежешься, — предупредил ее Халид.

Эстер бесстрашно раскрутила над головой смертоносную саблю и сделала выпад, встречая противника. Тяжесть оружия по инерции увлекла ее за собой, Халид чуть отступил в сторону, а Эстер, не удержавшись на ногах, шлепнулась на пол, выронив ятаган. Халид тотчас оседлал ее и издевательски подергал за волосы.

— Я мог бы овладеть тобой прямо сейчас, не сходя с этого места. Так бы и поступил твой похотливый женишок. Но тебе повезло, ты не в его власти, а принадлежишь мне.

— Я никому не принадлежу. Я свободная женщина! В подтверждение этих слов «свободная» женщина как могла яростно дернулась, пытаясь сбросить наездника. Но Халиду приходилось укрощать и не таких кобылиц. Его железные ноги сковали пленницу.

Добившись краткого перемирия, он невозмутимо обследовал руками и взглядом трон, на котором сидел. Округлости зада пленницы слегка на глаз превосходили размером округлости грудей. Равновесие, установленное богом Эросом, было нарушено, но ненамного.

— Мала ростом, но округла там, где положено, — подытожил свои наблюдения Халид. — Ты девственница? Не лги. Мне легко узнать правду.

Щеки Эстер раскраснелись. Халиду показалось, что они вот-вот расплавятся, как металл в горне. И все же Эстер нашла в себе силы ответить с достоинством:

— Я не лгу. Мне незачем тебе лгать.

— А если я проверю?

Эстер не очень понимала, как можно проверить девственность, не нарушив ее, но все же ответила с вызовом:

— Проверь, если оставишь меня нетронутой.

Невинность девичьих слов заставила Халида расхохотаться.

— Неужто ты все еще надеешься остаться нетронутой, Дикий Цветок?

Услышав подобное заявление, Эстер так взбрыкнула, что сбросила с себя расслабившегося всадника. Халид скатился на ковер и получил к тому же болезненный удар по носу маленьким, но твердым кулачком.

Вернуть рабыню вновь в свои объятия не стоило ему особого труда. Они некоторое время катались по ковру в притворной борьбе, а затем он, лишив ее возможности сопротивляться, приблизил губы к ее жарко дышащему рту.

— Ты нарушила главную заповедь. Раб не смеет поднять руку на господина.

— Нет рабов, нет господ, — выдохнула, словно проклятие, слабеющая Эстер.

— За такие речи отрезают язык. Кто вбил тебе в голову эту чушь? Твоя дура — королева? Вряд ли. Я так и думал, что все, связанное с графом Белью, — мерзость. Слава аллаху, что я уберегся и не осквернил себя. Лучше разделить ложе с прокаженной, чем с невестой этого негодяя. Я прикажу охранять тебя, как заразную тварь.

С этими словами Халид, словно злобный джинн, неслышно ступая, исчез за пологами, превращающими шатер в сказочный лабиринт.

Эстер не могла поверить своему счастью. Неужели до наступления рассвета ее не изнасилуют и не посадят на кол или не отдадут на растерзание похотливой страже? Предоставленная самой себе, Эстер разразилась проклятиями, сетуя на свою злосчастную судьбу. Если б не ее глупая страсть к приключениям! Она сама накликала на себя беду, и сама должна выбираться из беды, не забыв при этом ни в чем не повинную кузину Эйприл. Ругательства, вырвавшиеся из ее уст, могли бы потрясти любую лондонскую торговку рыбой. Но грубая ругань помогала Эстер не раскиснуть.

Как ей добыть одежду, чтобы спастись бегством, ведь стараниями Малика и Халида она осталась полуобнаженной? Украсть что-либо было ниже ее достоинства, взять в бою, — но у кого, у убитого янычара? Убивать ей никого не хотелось. И как в ночной кромешной тьме она отыщет Эйприл?

Следовательно, надо дождаться восхода солнца и посмотреть, как дальше обернется дело. Но переживания последних минут вызвали у нее сухость во рту. Она пошарила по столу, в свете угасающих факелов осмотрела роскошные покои принца и, наконец, обнаружила среди разбросанных по полу подушек флягу. Встряхнув ее, она убедилась, что фляга далеко не пуста.