Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы - Анц ИМ

только начинали ощущать себя в мире как мыслящие создания, и действуют теперь.

Вовсе не бесполезно также хорошенько уяснить и естественные права негативные, те, от использования (или в связи с отстранением от них) может исходить немалый, иногда внушительный и даже, как нам предстоит убедиться, огромный и непоправимый вред.

Чтобы не попадать с ними впросак, очень важно знать меру их возможного и допустимого заимствования и ориентированности на них — в определённых объёмах, пределах и вариантах.

В жизни ведь мы с ними сталкиваемся буквально на каждом шагу.

Наверное многие замечали по поведению своих или чужих детей — как они, ещё малышки, крохи, быстро усваивают естественные нормы и привычки, которыми руководствуются взрослые.

Уже к своим трём, а то и к двум годам ребёнок знает, как ему быть, чтобы не вызывать осуждающего жеста, окрика или взгляда взрослого или подростка, как предпочтительнее укладывать игрушки, вести себя под воздействием силы тяготения, во время еды, в кругу сверстников. На любую ситуацию у него реакция если и с уклоном от общепринятой, «стандартной», ожидаемой нами, но всё же всем понятна.

Мы знаем, что ребёнок не останется со «своим» поведением; он быстро себя переборет и, глядь, уже через какую-то минуту или пусть через день-два «исправится», будет вести себя так, как это признаётся удовлетворительным для многих детей и устраивает взрослых.

Подрастая, ребёнок всё ближе будет подходить к пониманию касающихся его естественных положений, которые лишь в очень редких случаях упоминаются или комментируются родителями или знакомыми семьи и исходят как бы из ниоткуда, но важны и обязательны для всех и каждого.

Где-то уже здесь, из поступков и разговоров сверстников или взрослых, из прочитанных (пока не им самим) книжек, из теле- и радиопередач, из интернета, в процессе обучения в детском дошкольном учреждении, в школе или в неформальной обстановке, в играх и проч. для него откроются смысловые обозначения тех ни для кого не зримых и не отражённых в строгой специальной записи истин, какие постоянно служат ему напоминанием о том, что ему позволено и что в нём осуждается, когда в своих поступках и в общении он ими руководствовался либо игнорировал их.

Так, уходя от своего детства, каждый человек оказывается в поле воздействия идеалами и нормами естественного права — идеалами и нормами добра и свободы, справедливости и достоинства, честности и чести, благожелательности, порядочности, совести, добродушия и прочих таких же понятий. В совокупности они образуют нашу этику с её двумя наиважнейшими составляющими — моралью и нравственностью.

Будет уместно отметить, что идеалы, как составляющие верховного слоя этики, всегда представлены лишь сами по себе, без их противоположных значений (несвободы, зла, непорядочности и проч.) А эти противоположные значения употребляются уже только в практике, в жизни людей, когда идеалам не соответствуют те или иные их действия, намерения или поступки.

Неизменным же здесь остаётся то, что человек начинает узнавать и ощущать воздействие идеалов на себе («в себе») уже с момента, когда он только учится «пользоваться» своим сознанием, подсознанием и чувственностью, то есть — уже с очень раннего своего детства, никак не иначе.

Если иногда с участием педагогов, родителей, политиков, учёных излишне горячо обсуждаются «традиционные» темы дошкольного, школьного и последующего возрастов, способы общения детей и подростков, негативное влияние на них «улицы» и другие факторы, от которых будто бы впрямую и целиком зависит качество воспитания молодёжи, то это, мягко говоря, — не вполне верный ход. — Дискутанты хотят иметь лишь предлагаемое взрослыми и их устраивающее соответствие фактического уровня воспитания новых молодых поколений доктринам публичного, государственного права. Тем нормам, с большинством которых ребята сталкиваются много позже, чем с естественноправовыми.

Разумеется, в этом случае неизбежно отставание молодёжного сословия в усвоении принципов жизни и общественного порядка, исходящих от государства. — Хорошо понятно, что — наоборот — и к атрибутике, и к самому предмету естественного права молодые люди приобщаются и привыкают намного раньше, хотя практически почти всегда остаются малоинформированными в этой теме.

Разница в сроках тут бывает настолько значительной, что наверстать «упущенное» и «исправить» «ситуацию» слишком часто уже не удаётся всей сложной и затратной системе «правильного», так называемого патриотического или близкого к нему воспитания в духе национализма, на все лады поощряемых государством. Да и нужно ли такую «ситуацию» исправлять?

Ведь речь-то идёт о том, что́ может вбирать в себя феномен этики — достояние всего человечества, а не какого-то отдельного государства.

Не вернее ли было бы по-настоящему широко обратить на него внимание обществ и государств, каждого человека, не исключая подрастающих детей, на ту его важную роль, какую он играет в повседневной, как деловой, так и духовной жизни любого социума?

По его непрерывному (во все времена) воздействию на людские сообщества и на их сочленов этот феномен существенно превосходит любой из когда-либо принимавшихся кодексов прав и обязанностей в тех или иных странах.

А наиболее заметным такое его воздействие становится, когда катаклизмы общественного развития в отдельных государственных образованиях или в их ассоциациях приводят к резкому сбросу в прошлое прежних властных режимов, взамен которых появляются очередные, новые. С их нередко новыми нормами и правилами.

Естественное право остаётся при этом с теми же идеалами, какие не могли меняться в их естественной цельности.

Здесь важно подчеркнуть: единые для всего человечества этические нормы и представления невозможно считать как надуманные, поскольку никому ещё не удалось доказать обратного тому, что homo sapiens — человек разумный, как вид, опередивший по своему развитию всё живое, возник и в настоящее время находится в одном и единственном качестве.

Это подтверждается изучением людских потоков при их расселении по земному шару. Даже если отказаться от известных научных данных об «исходе» первых расселенцев из Африки и принять пока ещё свежую точку зрения — о зарождении вида на территории Европы, суть утверждения о единстве в нём этического, где бы люди ни жили, остаётся неизменной. Конечно, повторимся, если под этическим понимать идеалы естественного общечеловеческого права, в которых выражаются нормалии одновидового социального поведения и чувственности.

Да и вряд ли могло быть иначе.

Животный мир в его отдельных видах даёт подтверждение такому поведению, когда животные на разных этапах, в том числе уже при рождении, имея закреплённые в них наследственные инстинкты, быстро и успешно усваивают видовые групповые и социальные требования, привычки и навыки единого образца. Нет животных, которые жили бы и росли «без оглядки» на повадки сородичей одного вида.

В этом, если обходиться без оговорок, тоже проявляется «естественное право» — на его самом нижнем, животном