Танец богов - Норма Бейшир

— Ее положили в больницу? — спросила Мередит.

Мак-Клоски покачал головой.

— Городок, в окрестностях которого мы снимали, был совсем крохотный — скорее даже это была деревня. Там и врача-то приличного не было, не говоря уж о больнице. Мистер Райан сумел перевезти её в какую-то клинику, милях в трехстах оттуда. Там Элизабет сумели оказать необходимую медицинскую помощь. Ни один из нас больше её не видел, — задумчиво добавил он. — Ее роль в фильме была уже закончена, а вот нам оставалось ещё работы на пару недель — пейзажи, эпизоды там всякие и тому подобное. Конечно, до нас доносились всевозможные слухи о её участи, но точно ничего сказать вам не могу. Говорили, что у неё был инсульт, потом — что сердце не выдержало. Однако настойчивее всего утверждали, что она покончила с собой. Если хотите знать мое мнение, то лично меня это бы нисколько не удивило, — сказал Мак-Клоски, покосившись на Мередит. — Учитывая все обстоятельства, — добавил он, чуть помолчав.

Мередит даже не пыталась скрыть изумления. Почему-то версия самоубийстве не приходила ей в голову. Как и совершенно очевидная мысль о полном помутнении рассудка.

— Скажите, мистер Мак-Клоски, — спросила она, — а вы вообще уверены, что она умерла? Не могла она остаться в живых? Может, её поместили в какую-нибудь клинику, где она живет и по сей день?

Мак-Клоски нахмурился.

— Всякое бывает, мисс Кортни, — сказал он. — У нас на студии все были абсолютно уверены, что она умерла. Видите ли, Том Райан возвратился в Соединенные Штаты один. Должно быть, похоронил её где-то в Европе. Она ведь так любила своего сыночка — должно быть, пожелала и после смерти быть к нему поближе.

Мередит понимающе кивнула.

— Мне ещё кое-что не ясно, мистер Мак-Клоски, — сказала она. — Все знают, что ту картину снимали в Греции. А где именно, не помните?

— Прекрасно помню, — мгновенно ответил старик. — Возле деревушки, которая называлась Иоаннина.

Мередит сидела на кровати, скрестив ноги в позе лотоса, закрыв глаза и в изнеможении повесив голову; коленопреклоненный Александр, стоя позади нее, нежно разминал её уставшие плечи и шею.

— Значит твоя поездка в Чикаго тоже закончилась безрезультатно? — спросил он, спуская бретельки темно-синей комбинации с плеч Мередит и продолжая массировать её шею.

— Не совсем, — ответила Мередит, нежась под его ласковыми прикосновениями. — Мак-Клоски не знал, как и где умерла Элизабет — более того, он даже наверняка не уверен, умерла ли она, — однако кое-что новое я от него услышала.

— Что именно? — спросил Александр. Мередит уже давно рассказала ему все, что ей было известно про историю Элизабет, и он был уверен, что задача перед ней стоит практически неразрешимая.

— Когда все это случилось, они снимали в Греции, — сказала она. — Дэвид Райан погиб возле деревушки Иоаннина. Когда-нибудь слышал о такой?

— Еще бы! — воскликнул Александр. — Это малюсенький, но очень симпатичный городок на материке, примерно в девяти часах езды от Афин. У нас — точнее у корпорации — там имеется собственность. Отец купил там землю сразу по окончании войны, когда Иоаннина была ещё крохотной деревушкой. Отец мечтал когда-нибудь превратить это побережье в модный курорт. Землю он скупил по дешевке и хотел выстроить там крупный отель. К сожалению, все это сорвалось. Его людям так и не удалось выкопать хоть один колодец для снабжения питьевой водой. Где бы они ни бурили, результат всегда был тот же — внизу оказывались подземные пещеры.

— Пещеры? — переспросила Мередит.

— Их в том районе хоть пруд пруди, — ответил Александр, продолжая массировать её плечи. — В итоге отцу пришлось отказаться от своей затеи. Вдобавок на него навалились семейные проблемы. Здоровье моего брата быстро ухудшалось, а мама во второй раз забеременела. И он уехал домой, распорядившись замуровать все колодцы, чтобы местные детишки не провалились в один из них.

Мередит невольно припомнила недавний разговор с Уильямом Мак-Клоски. «Просто не представляю, почему её в свое время не замуровали», — были его слова.

— А не могло случиться, чтобы один из этих колодцев оставили для какой-нибудь иной цели? — спросила она, поворачиваясь лицом к Александру. — Вдруг мальчик провалился именно там, на земле твоего отца?

— Трудно сказать, — покачал головой Александр. — Думаешь — мой отец повинен в смерти этого мальчугана?

— Нет, конечно, но если хоть один из этих колодцев оставили не замурованными… — Мередит пристально посмотрела на него. — Дэвид Райан погиб в Иоаннине в июле 1953 года. Он провалился в шахту глубиной двести футов — это был незавершенный артезианский колодец. После четырех дней бесплодных попыток вызволить его оттуда спасательные работы были приостановлены. Он там и умер. Подумай сам — по приказу твоего отца там пробурили несколько скважин. Именно в Иоаннине. Дэвид Райан умер именно там. Ты сам говорил, что тогда это была совсем крохотная деревушка. Возможно ли такое совпадение?

— Но ведь отец приказал замуровать все эти скважины, — нахмурился Александр.

— Но выполнили ли его приказ? — спросила Мередит. — Вот в чем дело. Ты сам-то в этом уверен?

— Не знаю, — искренне признался Александр. — Я впервые услышал про Иоаннину три года назад, уже после смерти отца. Он никогда не обсуждал со мной этот проект. Должно быть, потому, что он с таким треском провалился.

— Как же ты о нем узнал? — спросила Мередит, не в силах сдержать любопытства.

— От Фредерика Казомидеса, — ответил Александр. — Сейчас он вице-президент корпорации, возглавляющий греческий её филиал. Он один из старейших сотрудников отца, который прекрасно помнит всю историю становления корпорации. — Он призадумался, потом заговорил снова. — Мне всегда казалось, что отец умалчивал об этом лишь по той причине, что воспоминания были болезненны для него: только что закончилась война, Дэмиан умирал, у мамы случился очередной выкидыш…

— Скажи, Александр, а можно ли выяснить, там все-таки снимался этот фильм или нет? — перебила его Мередит. Чувствовалось, что она продолжает думать о своем. — Если там, то, возможно, мне наконец удастся проникнуть в эту тайну.

— Не исключено, — промолвил Александр. — Если, конечно, сохранились архивные записи. Для тебя ведь это очень важно, да?

— Чрезвычайно, — призналась Мередит.

— Я имею в виду вовсе не твою программу, — пояснил Александр, лаская пальцами её голую спину. — По-моему, во всей этой драме для тебя уже появилось нечто личное. Это так?

Чуть поколебавшись, Мередит кивнула.

— Да, хотя я уже не раз была близка к отчаянию. Это похоже на головоломку-мозаику, в которой не хватает нескольких фрагментов.

— По-моему, причина не в этом, — мягко произнес Александр. — Мне кажется, что ты в уме уже настолько сблизилась с этими людьми, что они стали казаться тебе почти родными. Женщина и ребенок, которых ты никогда не видела, и мужчина, с которым ты была едва знакома. Тебе ведь далеко не безразлично все, что с ними случилось, верно?