Эльфийские камни Шаннары - Терри Брукс

Она осторожно вставила железный прутик в замочную скважину и медленно повернула его.

Время шло, Эретрия что-то ворчала себе под нос; с легким скрипом отмычка вертелась в замке, но каждый раз механизм задвижки соскальзывал. Эретрия ругалась. Амбель прижалась к Вилу, ее рука безвольно легла на его колено.

— А если она не откроет? Что тогда? — тревожно прошептала эльфийка.

— Откроет. — Вил не сводил глаз с коридора. Амбель кивнула.

— А если нет? Что ты будешь делать? — настаивала она. — Ты не должен отдавать ей камни. Я не хочу, — твердо проговорила Амбель.

— Мы это уже обсудили. Я должен вытащить тебя отсюда любой ценой.

— Она уничтожит нас, как только получит камни.

— Вовсе не обязательно. Надо лишь правильно сторговаться.

— Слушай меня! — Амбель, похоже, не на шутку рассердилась. — Малленрох не считается с человеческой жизнью. Мы для нее — ничто, кроме, конечно, случаев, когда она использует нас для каких-то своих целей. Хебел почему-то не понял это, когда встретил ее тогда, шестьдесят лет назад. Он видел только ее красоту и очарование — мираж, сплетенный нежным голосом и словами, смутные впечатления, — но все это фальшь, все обман. Он не увидел зла — ее истинной сущности. А потом уже было поздно.

— Я не Хебел.

Она глубоко вздохнула:

— Нет. Я только боюсь, что, тревожась за меня, ты совершишь какой-нибудь необдуманный поступок. Я хочу, чтобы ты не торопился. Поверь мне, я восхищаюсь твоей решимостью, Вил. Ты думаешь, что можешь преодолеть любое препятствие, и непреодолимое в том числе. Я завидую твоей решимости, правда у меня ее, к сожалению, нет. — Она нежно взяла его за руку. — Я хочу, чтобы ты знал: я во всем полагаюсь на тебя. Назови это как хочешь, но мне нужны твоя сила, твоя уверенность, твоя решимость. Я знаю о твоих чувствах ко мне. Но ты не должен терять голову. Если это случится, тогда нам конец. Обоим.

— Именно на решимость я и рассчитываю. — Вил смотрел ей прямо в глаза. — И я не согласен, что у тебя ее нет. Есть.

— Но ее правда нет, Вил. И Алланон знал об этом. Поэтому он и выбрал тебя. Он знал, как важна нам будет твоя решимость. Если бы не она, мы бы уже давно были мертвы. — Она замолчала, потом добавила едва слышно: — А у меня ее нет. И никогда не было.

— Этому я не верю. — Амбель опустила глаза:

— Ты ведь совсем не знаешь меня, Вил. По крайней мере, не так хорошо, как тебе кажется.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я совсем не такая… — Она помедлила. — Не такая сильная, какой хотела бы быть, не такая смелая. И еще я не такая преданная, как ты. Вспомни, Вил, в самом начале, там, у Надежного Приюта. Ты тогда ничего не знал обо мне. Так вот, я тогда сама многого о себе не знала.

— Амбель, ты просто испугалась. Это еще не…

— Да, я очень сильно испугалась — быстро прервала она. — И боюсь до сих пор. Тогда мой страх — причина всего, что случилось.

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать, Амбель? — спокойно спросил Вил.

— Я пытаюсь набраться смелости и сказать тебе одну вещь. Я до сих пор никак не могла заставить себя сказать это. Но сейчас я скажу, потому что потом, скорее всего, уже не будет возможности.

— Тогда скажи. — Вил старался ободрить ее.

— Никто не знает, почему я покинула Арборлон, почему отказалась от службы Избранника. Причина в том, что я стала бояться Элькрис. Я не могла даже быть рядом с ней, так я боялась. Это звучит глупо, я знаю, но, пожалуйста, выслушай меня. Я никому не говорила об этом. Думаю, мама тогда поняла, но больше никто. Я не могу упрекать их за это. Мне надо было бы все объяснить, но я не стала этого делать. — Она помедлила. — Когда она избрала меня, мне было трудно. Я хорошо понимала, насколько необычно мое избрание. За пятьсот лет я была первой женщиной, избранной Элькрис, первой женщиной со времен Второй Битвы Народов. Я приняла это, хотя кое-кто был откровенно против. Но я думала, что в этом нет ничего странного, ведь я — единственная внучка Эвентина Элессдила. К тому же моя семья — и особенно дедушка — так этим гордились.

Да, то, что я — женщина, одно это уже необычно для Избранника, но было еще и другое. С первого дня избрания Элькрис почему-то выделяла меня среди прочих. И служение мое было другое, не такое, как у всех. Все знают, что Элькрис вообще редко разговаривает с кем бы то ни было. Она говорит с Избранниками в первый день, но потом молчит целый год до следующей церемонии. Со мной же она говорила не раз и не два, а целыми днями. Подолгу и словно с какой-то целью. Я всегда была одна, остальных Избранников не было, когда мы беседовали. Она говорила, когда мне приходить, и, конечно, я так и делала. В это невозможно было поверить: она выделяла меня из всех, она относилась ко мне как-то особенно, и я очень этим гордилась.

Поначалу все было просто чудесно. Она говорила мне о том, о чем никто больше не знал. Она говорила о тайнах земли и жизни на ней — все это было давно потеряно в веках, потеряно или забыто. Она рассказала мне о Больших Войнах, о Битвах Народов, о рождении новых родов в Четырех Землях — обо всем, что стало с землей с начала нового мира. Она рассказала мне кое-что и о мире древнем, хотя память ее слабела, обращаясь к прошлому. Я поняла не все, немного. Например, о растениях: как их сажать, как выращивать. Да и сами беседы были чудесны.

Но вскоре все изменилось, началось что-то странное, угрожающее. Вил, я стала растворяться в ней. Иногда я теряла ощущение того, кто я. Я уже не была собой, я была продолжением Элькрис. Ее частью. Я до сих пор не знаю, то ли это происходило само собой, оттого что наши беседы были такими частыми и долгими, то ли она специально затягивала меня в себя. Я испугалась, потом рассердилась. Значит, думала я, она хочет, чтобы я в угоду ей отказалась от самой себя. Она играет со мной. Да что там! Она меня просто использует! Теперь-то я знаю, как я ошибалась.

Потом остальные Избранники начали замечать эту перемену во мне, в моих отношениях с Элькрис. Я обнаружила, что они сторонятся меня, чувствовала, что за мной наблюдают. И все это время я терялась в ней, в Элькрис, — каждый день какая-то часть меня уходила в нее. Тогда я решила это прекратить. Я начала избегать ее, как Избранники избегали меня. Она звала, но я отказывалась идти, я посылала кого-нибудь вместо себя. Она спросила меня, что случилось, но я ничего не сказала. Я боялась ее, и мне было стыдно за себя. — Амбель сжала губы. — И вот, наконец, мне показалось, я поняла: все это из-за того, что я никогда по-настоящему не хотела быть Избранником. Наверное, подумала я, мое избрание было ошибкой.

Я сказала маме и дедушке, что не могу больше продолжать служение, но ничего не объяснила им. Я не могла заставить себя сделать это. Отказ от избранничества — это само по себе ужасно, но отказываться лишь потому, что она доверялась мне больше, чем всем остальным… По-моему, мама тогда поняла. Дедушка — нет. Мы говорили резко — слова оставили горький осадок в нас обоих. Я покинула Арборлон, опозоренная и в своих собственных глазах, и в глазах моей семьи. И моего народа. Я решила, что никогда не вернусь обратно, что буду жить на чужой земле и учить людей тому, что знаю сама, — как заботиться о земле и сохранять жизнь на ней. Я долго скиталась, потом нашла Надежный Приют. Он стал моим домом. — Слезы стояли в глазах Амбель. — Я ошиблась. Теперь я могу сказать это, я должна сказать. Я хотела уйти от обязанности, которая была только моей. Я сбежала от собственных страхов и разочарований. Я обманула все ожидания и, в конце концов, обрекла своих товарищей, Избранников, на смерть.