Старые девы в опасности. Снести ему голову! - Найо Марш

— Главное — нам дорожку не переходить, — добавил Нэт. — Такие уж мы. Ну давай же, Боб, давай.

Сержант Обби поджал губы и снова покачал годовой.

Тут уж Крис взорвался:

— Если ты так боишься, что мы нарушим ваши вонючие законы, можешь присматривать за нами в окно.

— Главное, чтобы не слышно было, — сказал Нэт. — Ну выйди — всего на десять минут. Ну давай!

Выдержав паузу, сержант с каменным лицом произнес:

— Нельзя, братки, нельзя.

Эрни издал бессмысленный смешок.

— Слушай, ты, козел! — заорал Крис. — Ты что, нарываешься, да? Нарываешься?

— Не мне это решать, — спокойно отозвался полицейский. — Сам я, может, думаю про вас, что вы невинные младенцы. Но у меня приказ смотреть за вами — виноваты вы или нет.

— Но нам надобно поговорить наедине! — вскричал Крис. — Понимаешь — наедине!

Сержант достал свою записную книжку.

— О «надобно» здесь ничего не написано, — сказал он. — Нету такого закона.

— Значит, мы должны поговорить, — настаивал Энди.

— И я это слышу от тебя, Эндрю! — возмутился Обби.

Он открыл свою книжку и пососал кончик карандаша.

— А это еще зачем? — спросил Крис.

Обби смерил его суровым взглядом и что-то записал в своей книжке.

— Выходи! — прогремел Крис.

— Такого рода высказывания не принесут невиновной стороне ничего хорошего, — назидательно произнес Обби. — Я уже не говорю о виновной.

— Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?

— Это ты у себя спроси.

— Может, ты ведешь к тому, что кто-то из нас виновная сторона? Ну-ка отвечай.

— Любой выпад в мой адрес будет расценен как нарушение порядка, — предупредил сержант.

— Но почему ты выбрал именно меня для своих записей? Что я такого сделал?

— Ответ на это знаешь только ты и еще Создатель.

— Да еще я, — неожиданно выпалил Эрни. — Я тоже знаю.

Обби нарочито притих. Андерсены тоже навострили уши. После длительного молчания Обби не выдержал:

— Ну и что же ты знаешь, Эрнест?

— Утю-тю-тю-тю! Сейчас скажу!

— Скажешь ты, как бы не так, — пробубнил Крис. — А ну закрой свой поганый рот — и думать об этом забудь!

— Не стоит, Кристофер, — вмешался сержант. — Если Эрни хочет что-то сообщить, он имеет на это полное право. Говори, Эрнест. Что ты собирался сказать? Нет, я не заставляю тебя говорить, просто я обязан следить, чтобы все было по правилам. Ну, что у тебя там, Эрнест?

Эрни втянул голову в плечи, затравленно посмотрел на братьев и вдруг закатился своим идиотским смехом. Прикрыв глаза и задыхаясь, он начал давиться словами:

— Что — уже забыли, да? В воскресенье-то… Крис с Лицедеем… И еще кое-кто… гы-гы-гы… каково, а?.. Каково, а?.. — Он перегнулся пополам от дикого хохота. — Как теперь насчет Трикси? — Он взвизгнул, после чего издал пронзительный свист. — Что — попался, Крис! — На лице его была написана неописуемая радость.

Кристофер мрачно проговорил:

— Ты что, хочешь, чтобы я спустил с тебя шкуру?

— Когда на свадебке погуляем, а? — не унимался Эрни, прячась за спину Энди. — Теперь ведь тебе все нипочем?

— Ах ты!.. — Крис рванулся в сторону Эрни, но Энди уперся ему в грудь кулаками.

— Полегче, Крис, полегче, — попросил он брата.

— А ты, Эрни, — вмешался Дэн, — лучше подумай над тем, что сказал Крис и закрой свой рот. — Он повернулся к сержанту: — Ты же знаешь, какой он у нас. Туп как головешка. И ни к чему было его раззадоривать. Это, я бы даже сказал, не по-соседски…

Обби закончил писать в своей книжке и убрал ее. Затем он обвел всех Андерсенов по очереди суровым взглядом и обратился ко всей компании.

— Соседство, — сказал он, — в нашем деле не указ. Нравится мне это или не нравится, но таков порядок. Дело вовсе не в том, что я вредничаю и пользуюсь тем, что могу вам что-то запретить. Если бы я мог, я бы с радостью уступил вам. А этого, братки, я никак не могу — такие уж правила. — Он замолчал и застегнул пуговицу на том кармане, где лежала записная книжка. — Ваш отец был замечательный человек. Всегда пускал меня на ночлег. Если уж на то пошло, он был лучше любого из вас. И как ни противно мне все это говорить, но та мразь, что сотворила с ним такое, должна получить свое сполна. Кем бы она ни была. Я повторяю: кем бы она ни была, — отчеканил он и вскинул глаза сначала на Эрни, потом на Криса.

— Ну хорошо же, — прошипел Дэн. — Хорошо. Можешь заказывать себе памятник.

— За кого ты, черт возьми, нас принимаешь? — вспылил Нэт. — Неужели не ясно, что мы первые бы скрутили башку этому ублюдку?

— Раз ты спросил, я тебе отвечу: не ясно, — спокойно сказал сержант Обби. — Во всяком случае, не про всех из вас.

— Напрасно вы надеетесь меня смутить, — сердито сказал Ральф. — Возможно, тебе понадобится адвокат, Камилла, и в этом случае ты, естественно, обратишься ко мне. Моя фирма обслуживает вашу семью уже… гм… много лет.

— А-а, так это вы! — радостно воскликнул Аллейн. — Вероятно, это вы обслуживали семью мисс Кэмпион в лице ее деда позавчера?

— А вот это, — с важным видом заметил Ральф, — здесь совершенно ни при чем.

— Послушай, милый, — вмешалась мисс Кэмпион. — Я рассказала старшему инспектору, что дедушка говорил мне, будто собирается оставить мне какие-то деньги, а я сказала ему, что не возьму их ни под каким предлогом.

Ральф посмотрел на нее в некотором замешательстве. Аллейн подумал, что любовь Ральфа к Камилле настолько сильна, что зовет его на подвиги. «Рыцарство так и прет из него, — заметил про себя он. — А кроме того, парень чем-то очень обеспокоен». Аллейн сказал, что пока не будет настаивать, но если в дальнейшем это понадобится следствию, то Ральфу придется рассказать о визите Лицедея.

На это адвокат ответил, что, кроме причин профессионального характера, его ничто не удерживает и он не видит ничего дурного в том, чтобы пролить свет на этот вопрос. Итак, Лицедей пришел к Ральфу лично и сказал, что хочет составить завещание. Вел он себя, как показалось Ральфу, несколько странно — все что-то крутил вокруг да около, толком не мог ничего объяснить.

— У меня было такое ощущение, — сказал Ральф, обращаясь к Камилле, — что он хочет как-то загладить свою вину — хотя впрямую он этого не говорил, — вину за скверное отношение к твоей матери. Совершенно ясно, что ты сумела покорить его сердце, и смею заметить, — голос Ральфа преданно зазвенел, — что меня это нисколько не удивляет…

— Спасибо, Ральф, — отозвалась Камилла.