Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - Петр Ефимович Люкимсон

Рош а-шана р. Липе из Хмельника был в Меджибоже, сказал Бешт во время трапезы: «Видел я сегодня, как судили тут одного, и присудили к смерти за то, что он дерзил раввину своего города». А так как р. Липе незадолго до того и в самом делен повздорил по какому-то вопросу, то он понял, что Бешт говорит о нем, и стал плакать. Но тут Бешт сказал ему: «Не бойся! Я помолился о тебе, и отменили приговор».

* * *

Из многих дошедших до нас историй о Беште следует, что он придавал огромную значимость общественной молитве, то есть молитве в миньяне.

При этом в ведущем молитву хазане Бешт видел не только и даже не столько представителя всех участников молитвы перед Творцом, сколько своеобразный камертон, позволяющий молящимся настроиться на глубокую и искреннюю молитву, заражающий их своим настроем, в результате чего молитва превращается как бы в многократно усиленный энергетический посыл, обращенный ко Всевышнему. Одним из тех, кто «умел молиться» и был способен стать таким хазаном, Бешт называл р. Нахмана из Косова.

«Когда р. Нахман вздыхал и охал на молитве, у слушателя ныло сердце, и казалось ему, что оно разрывается на две половинки. Говорил Бешт: „Там, куда заезжал р. Нахман, знают, что такое молитва, а там, где р. Нахман не бывал, о молитве ничего не знают“», — сообщает «Шивхей Бешт».

То, в чем виделась Бешту сила общественной молитвы, хорошо объясняет известная история, которую мы приведем в пересказе Эли Визеля: «Однажды утром он молился дольше обычного. Утомленные ученики ушли. Позднее учитель с грустью заметил: „Вообразите, что на верхушке дерева сидит редкостная птица. Стараясь добраться до нее, люди влезают друг другу на плечи, чтобы один из них мог вскарабкаться по этой живой лестнице на самый верх. Но те, кто стоит внизу, уже не в состоянии разглядеть птицу и поэтому, потеряв терпение, идут домой. Лестница рушится, и дивная птица улетает“»[263].

Молитва и провидение (особенно в случаях, когда какому-то еврею требовалась экстренная помощь) всегда шли у Бешта рука об руку, хотя, понятно, от большинства это было скрыто. Так некий юноша из Меджибожа по имени Элиягу однажды услышал, как Бешт сказал, что тому, кто хочет, чтобы его молитва поднялась на небеса, следует молиться вместе с ним слово в слово.

Элиягу так и сделал. Несколько дней он вторил каждому слову Бешта во время молитвы, но однажды в субботу, когда Бешт при чтении псалмов, предшествующих основной молитве, дошел до слов «конь не поможет ему», он начал вновь и вновь повторять эту фразу. Юноша несколько раз последовал за Бештом, а затем его поведение показалось ему странным, и он заглянул в «Учение праведных» — каббалистический трактат, объясняющий тайный смысл молитв. Там ничего о необходимости повторения этой фразы не было, и Элиягу прекратил молитву вместе с Бештом.

Как-то раз Элиягу зашел в дом Бешта, и тот спросил, почему он перестал с ним молиться?

Услышав ответ Элиягу, Бешт сказал, что в ту субботу один еврей не смог вовремя добраться до дома и вынужден был встречать субботу в поле. Узнав об этом, какой-то головорез вскочил на коня и помчался в поле. «Увидев» это, Бешт и стал повторять слова «конь не поможет ему», благодаря чему разбойник сбился с дороги и не сумел найти еврея.

* * *

Сила и действенность молитвы, согласно Бешту, определяется не только и даже не столько точным следованием тексту молитвенника (известны случаи, когда Бешт, вставлял в молитву собственные слова — например, в молитву «Анейну» («Ответь нам!») он однажды вставил фразу «внимающий слезам нашим, ответь нам!»), сколько ее искренностью. Подлинная молитва, не раз подчеркивал он в беседах с учениками и проповедях идет от сердца, а не от разума. Именно поэтому молитва бедняка угодна и вызывает больший отклик у Всевышнего, чем «холодная» молитва какого-нибудь знатока Торы.

Судя по всему, Бешт пришел к пониманию этой истины не сразу. В одном из рассказов, повествующих о раннем периоде его деятельности, он участвовал в молитве простых евреев, живущих тем или иным ремеслом или торговлей, и был неприятно поражен тем, с какой поспешностью они молились, проглатывая слова и явно не очень понимая смысл произносимых ими слов.

По окончании молитвы Бешт сказал им: «Господа, у меня есть к вам одна просьба!», А затем начал говорить что-то нечленораздельное: «Биб-бам-на-ба-ба…»

Евреи недоуменно переглянулись. «Мы не понимаем, чего ты хочешь! Говори ясно — нам пора в путь!» — сказали они. Но Бешт продолжал твердить свое «биб-бам-на-ба-ба», пока его собеседники не вышли из себя и не пришли к выводу, что он — ненормальный.

«Если вы не понимаете моих слов и считаете меня ненормальным, то почему же вы сами обращаетесь с таким невнятным бормотанием ко Всевышнему?» — спросил Бешт.

«С Б-гом все по-иному. Ведь если младенец лепечет в люльке свое „ма-ба-на“, все мудрецы Вселенной, собравшись вместе, не разберут, чего он хочет — есть, пить или что-то еще. Однако мать мгновенно разбирается в его лепете. Так и Б-г — он прислушивается к лепетанию Своих сыновей и мгновенно их понимает!» — ответил один из евреев. И Бешту не оставалось ничего другого, как признать, что этот бедняк прав и впоследствии он сам не раз подобную мысль.

В другом рассказе Бешт во время посещения одного из местечек встретил еврея, который не умел молиться, постоянно путал порядок молитв, но, тем не менее, ежедневно с огромным чувством произносил их. Бешт указал ему на его ошибки, тот поблагодарил и постарался запомнить его указания. Но когда основатель хасидизма уже уезжал из местечка, он решил преодолеть на своей телеге реку (что само по себе было чудом). И тут он увидел, что за ним по воде словно посуху бежит тот самый еврей.

— Ребе! — прокричал он. — Я забыл, как надо молиться. Скажите еще раз!

— Молись, как молился! — ответил Бешт, поняв, что и без его указаний молитва этого еврея угодна Всевышнему, раз Тот творит для него чудеса. Кстати, Бешт не раз говорил, что для совершения чудес вовсе не нужно знать каббалу — достаточно обладать необходимой силой веры в Творца и «уметь» молиться от всего сердца.

Действие другой истории разворачивается в дни жесточайшей засухи. Уже христиане провели свои крестные ходы, уже была массовая молитва евреев, но ничего не помогало. И тут Бешт увидел, как простой еврей во время молитвы «Шма, Исраэль» с особым надрывом, почти криком повторяет стих «…и затворит